Конечно, за Питером гнались… начальство из приюта, мастер, которому Питера хотели отдать в ученье… Питер лежал в канаве и видел сапоги пробегающих мимо преследователей…

Но сбежать из дому предложила все же Виолетта — как-то на Рождество, когда Олив приехала ненадолго погостить к тете Аде.

Виолетта была вся в синяках, но Олив их едва заметила. Все ее мысли были о Питере Пайпере и о дороге к морю. Она спросила сестру, куда же им убежать.

— В Лондон, я думаю, — ответила Виолетта. — Там можно найти какую-нибудь работу. Я скопила на один билет на поезд. На второй нам придется украсть у нее.

Так они — в блузках, юбках и шляпках работы Виолетты — и оказались на лекциях Хамфри Уэллвуда по английской литературе. Виолетта устроилась на хорошее место к портнихе и Олив тоже устроила на работу, на простое шитье, ничего особенно сложного.

Виолетта решила, что это хорошее место — как она мысленно говорила себе, ступенька, с которой можно шагнуть вверх.

Олив обрела Хамфри, а еще — ритмы Шекспира и Свифта, Милтона и Бэньяна, и поняла, что именно их искала всю жизнь, сама того не зная.

Сестры нашли свою ступеньку и шагнули вверх.

Пока Олив сочиняла сказки, Виолетта пасла младших детей, расположившись на траве. Был жаркий солнечный день. Слуги заканчивали послепраздничную уборку. Виолетта устроилась в провисающем плетеном кресле, поставив рядом корзинку с рукоделием. Она штопала чулки, аккуратно натягивая их на деревянный грибок, раскрашенный под мухомор, красный с белыми точками. Филлис, Гедда и Флориан «изучали природу» — разглядывали собранную коллекцию цветов и листьев. Том, Дороти, Гризельда и Чарльз валялись рядом на травке, читая одним глазом, слушая одним ухом, изредка лениво переговариваясь. Том делал вид, что учит латынь. Робин дремал в колясочке под тентом. В плодовом саду закуковала кукушка. Виолетта велела детям послушать.

— В июне кукушка колоском подавилась, — сказала она.

— Ку! — кратко воскликнула кукушка.

Виолетта принялась рассказывать детям про кукушек.

— Они не вьют гнезд. Пользуются чужими. Они тайно подкладывают свои яйца к чужим, в гнезда других птиц. Мать-кукушка очень старается, когда выбирает приемную мать. Она откладывает яйца, когда птица, чье гнездо, отлучается поесть. А приемная мать — пеночка, к примеру, или овсянка — кормит чужого птенца, как своего, даже когда он ее перерастает, даже когда он уже не помещается в гнезде… Он кричит, требует еды, и она отзывается…

— А что же ее родные дети? — спросила Гедда.

— Может, они вылетают из гнезда раньше, — туманно сказала Виолетта.

— Он их выталкивает, — вмешалась Дороти. — И ты это прекрасно знаешь. Мне показывал Барнет, лесник. Кукушонок выталкивает яйца, шлеп — и вдребезги, и птенцов выталкивает тоже. Он к ним подбирается ближе и ближе, подлезает под них и выпихивает. Я видела их на земле. А родители продолжают кормить кукушонка. Как они не знают, что это не их птенец?

— Родители много чего не знают, даже удивительно, — ответила Виолетта. — И удивительно, сколько тварей не знают своих настоящих родителей. Совсем как гадкий утенок у Андерсена, который на самом деле лебедь. Мать-природа все так устроила, чтобы кукушонок выжил и улетел с другими кукушками в Африку. Она об этом заботится.

— А о пеночках не заботится, — сказала Дороти. — Будь я пеночкой, я бы плюнула на этого кукушонка.

— Не плюнула бы, — отрезала Виолетта. — Ты бы делала то, что тебе природой положено, а это значит — кормить того, кто просит есть.