— Спасибо за читательский билет, Жан Поль. Очень любезно с вашей стороны.

Он пожал плечами, освободив меня от необходимости распространяться на эту тему.

Мы долго сидели, не говоря ни слова, просто отхлебывая кофе и глядя на реку. На майском солнце стало жарко, и я была не прочь снять жакет, только не хотелось демонстрировать ему свой псориаз.

— А почему вы не в библиотеке? — Я вдруг нарушила молчание.

— Среда, а по средам библиотека не работает.

— Ясно. И давно вы там?

— Три года. До этого работал в городской библиотеке Нима.

— Так это ваша постоянная работа? Вы профессиональный библиотекарь?

Он искоса посмотрел на меня и зажег сигарету.

— Да, а что?

— Просто… вы не похожи на библиотечного работника.

— А на кого же я похож?

Я пристально посмотрела на него: темные джинсы и мягкая, красноватого цвета рубаха из чистого хлопка. Через спинку стула перекинут черный блейзер. Загорелые руки густо покрыты черными волосами.

— На гангстера, — сказала я наконец. — Разве что солнечных очков не хватает.

Жан Поль слегка улыбнулся и выпустил струйку дыма, образовавшую вокруг его лица голубое облачко.

— Как это у вас, американцев, говорится? «Не судите о содержании книги по ее обложке», — так, кажется?

— Туше, — улыбнулась я.

— Так что же вы делаете во Франции, Элла Турнье?

— Мой муж архитектор. Он работает в строительной фирме в Тулузе.

— А здесь вы почему?

— Нам захотелось пожить в маленьком городке. Раньше мы жили в Сан-Франциско, выросла я в Бостоне, так, для разнообразия…

— Я спросил, вы здесь почему?

— А-а… — Я помолчала. — Да просто потому, что здесь мой муж.

Он приподнял брови и затушил сигарету.

— То есть я хочу сказать, что мне захотелось приехать сюда. Я была рада переменить обстановку.

— Были рады или рады сейчас?

— У вас превосходный английский, — фыркнула я. — Где занимались?

— Я прожил два года в Нью-Йорке. Учился в Колумбийском университете на библиотекаря.

— Что-что? Жили в Нью-Йорке, а потом приехали жить сюда?

— Сначала в Ним, а потом сюда, именно так. — Он улыбнулся. — А что в этом удивительного, Элла Турнье? Здесь мой дом.

Честно говоря, мне надоела эта «Элла Турнье». Он смотрел на меня с той же улыбкой, непроницаемой и снисходительной, какая играла у него на губах в библиотеке, при первой встрече. Не хотелось бы видеть его, когда он выписывал мне читательский билет, вполне вероятно, в его исполнении это был такой же царственный жест.

Я резко поднялась и пошарила в кошельке, отыскивая мелочь.

— Славно поболтали, но мне пора. — Я положила деньги на стол.

Жан Поль посмотрел на горстку монет, нахмурился и едва заметно покачал головой. Я покраснела, сгребла монеты и направилась к выходу.

— Au revoir, Ella Tournier. Надеюсь, вам понравится Генри Джеймс.

Я круто обернулась:

— Слушайте, почему вы с таким нажимом повторяете мою фамилию?

Он откинулся на спинку стула. В глаза ему ударило солнце, и выражения лица я не уловила.

— Так вы скорее привыкнете к ней. И она действительно станет вашим именем.

* * *

Из-за забастовки почтовых работников ответное письмо кузена Якоба Турнье пришло с запозданием, только первого июня, через месяц после моего послания. В конверт были вложены две страницы, покрытые крупным, почти не поддающимся расшифровке почерком.