— Нет. Обещаю. Я думала, что Амрита могла бы выступать вместе с нами.

Камал пожал плечами.

— Я, честно говоря, тоже этого хочу, но не смею предложить. Я знаю, что наши демоны всегда возвращаются к нам! Твой — это безудержная ревность. И все потому, что ты до сих пор не поняла, что для меня твоя любовь больше всех благ этого мира, моего таланта и благословения Шивы!

— Клянусь, мой демон никогда не вернется! — воскликнула Тара и облегченно рассмеялась.

Они подошли к площадке, где девочки занимались танцами под руководством все той же Илы. Подрастало новое поколение танцовщиц, будущих девадаси.

Увидев старых знакомых, Ила остановила занятия и подошла к Таре и Камалу.

— Глазам своим не верю! Вы ли это?

Тара обняла наставницу и сразу спросила:

— Где Амрита?

Ответ оглушил, как падение камня.

— Ее… нет. Она исчезла. Я слышала, будто Амриту похитили.

Тара изменилась в лице.

— Давно?

— Еще до начала дождей. Поговори с Хемнолини. Она знает больше меня.

— А дочь Амриты?

— Девочка здесь, — сказала Ила и позвала: — Амина!

От толпы маленьких танцовщиц отделилась девочка лет шести и подошла к наставнице. Глядя на дочь Амриты, Тара вспомнила свое детство, первые радости и первые слезы.

Камал, который тоже смотрел на девочку, заметил, что Амина выглядела вовсе не такой жизнерадостной и веселой, как их дочь.

— Здравствуй, Амина. Я подруга твоей мамы и тоже танцовщица, — сказала Тара.

В глазах ребенка загорелась надежда — и погасла, когда Ила велела ей идти к остальным, чтобы продолжать занятия.

— Мы поговорим с Хемнолини, а потом вернемся, — пообещала Тара.

Когда они с Камалом отошли от площадки, молодая женщина озабоченно промолвила:

— Девочка выглядит грустной. — И быстро прибавила: — Я не хочу оставлять ее здесь.

Камал сжал руку Тары.

— Я знал, что ты это скажешь. Думаю, нам не позволят ее забрать.

Молодая женщина упрямо сжала губы.

— Посмотрим.

Хемнолини встретила их со слезами на глазах.

— Тара! Камал! Дети мои! Где же вы были?! Иногда мне казалось, что с тех пор, как вы исчезли, храм опустел! Будто погасли два больших ярких огня!

— Разве нет других танцовщиков? — не без иронии произнесла Тара. — Неужели только Камал похож на Натараджу, который спустился с небес?

Пожилая девадаси покачала головой.

— Он был частью жизни храма, всецело преданный Шиве, отдающий своему искусству и душу, и сердце. Так же, как и ты. Где вы теперь и чем занимаетесь?

Молодая женщина рассказала, и Хемнолини произнесла ту же фразу, какую Тара некогда услышала из уст своего возлюбленного:

— Ты превратила священные танцы в уличное представление! Совершила святотатство. И заставила Камала сделать то же самое.

Тара хотела ответить, но муж опередил ее:

— Нет, Хемнолини. Ты прекрасно знаешь, что представляет собой наше искусство. Это не просто заученные движения. Это умение смеяться и плакать, раскрывать сокровенные тайны души, рассказывать обо всем на свете с помощью танца. Святое мы оставили неприкосновенным. Разве что привнесли в танцы больше огня и жизни, простых человеческих чувств. Если бы мы остались в храме, никогда не смогли бы пожениться, открыто жить вместе и иметь детей. И чем нам заниматься, как не танцевать? Мы больше ничего не умеем. Танец — это наша жизнь и наша любовь.

Выслушав его, Хемнолини добродушно усмехнулась.

— Что с вами поделаешь! Ваш талант искупает все прегрешения.