Ах, папа, здесь все мое любимое! Я бы с легкостью проглотила весь набор из меню. Я чуть не плачу от голода, глядя на полные тарелки на столиках.

— Ей все еще немного не по себе, — говорит Анна. — Но ты должна что-нибудь съесть, Элли, иначе упадешь в обморок.

В итоге я соглашаюсь на яичницу. От яиц ведь не очень толстеют? Правда, к яичнице подают гренки — два золотистых кружочка, поблескивающих от масла. Я обещаю себе, что только чуть-чуть поковыряюсь вилкой в яичнице — но через пять минут тарелка у меня словно вылизана.

— Вот и отлично, вижу, к тебе вернулся аппетит, — радуется папа. — Так как насчет вредного тортика?

— Да, пап, я хочу тортика, — говорит Моголь, хотя он только едва надкусил свой сандвич с креветками. Креветок он повытаскивал из сандвича и разложил кружком на тарелке.

— Доешь креветки, Моголь, — велит Анна.

— А они не хотят, чтобы их ели! Они хотят поплавать у меня на тарелочке, правда, розовенькие креветочки? — говорит Моголь, тошнотворно играя на публику.

— Все эти креветочки просто мечтают поплавать у тебя в животике, — говорит папа. — Открой рот, они будут туда нырять.

— О господи, он же не грудной младенец, — злобно шепчу я.

Приходится высидеть весь спектакль и потом еще смотреть, как Моголю в награду дают торт "Клубничная горка". Он съедает клубнику, а гору взбитых сливок оставляет, лизнув раза два, чисто символически. Мне хочется схватить тарелку и сожрать все сливки одним глотком. Я крепко сжимаю кулаки, чтобы удержаться и не протянуть руку. Я мысленно представляю себя в виде горы с клубничниками в соответствующих местах, и это помогает мне взять себя в руки.

Анна прихлебывает кофе, не проявляя явных признаков зависти. Папа беззаботно поедает здоровенный кус бананового торта — вот человек без комплексов! Пуговицы на рубашке того и гляди оторвутся, живот свешивается через пояс джинсов, а ему и горя мало. Это несправедливо, что у мужчин все по-другому: мой толстый старенький папочка до сих пор нравится женщинам. Хорошенькая официантка в крошечной юбочке весело болтает с ним, пока он оплачивает счет. Какая она тощая! Миниатюрный топик едва достает у нее до талии, и когда она двигается, видно потрясающе плоский живот. Как она может работать среди обалденной еды и при этом не есть?

Господи, я такая голодная! От яичницы с гренками есть захотелось еще больше. И становится еще хуже, когда, оставив машину около Трафальгарской площади, мы отправляемся в Национальную картинную галерею. Я ничего не имею против картинных галерей, но там мне всегда жутко хочется есть, особенно когда пройдут первые пятнадцать минут и мне становится скучно.

Сегодня мне очень быстро становится скучно. Моголь выводит меня из себя, бесконечно задавая дурацкие вопросы.

— Кто этот смешной малыш?

— Почему эта красивая тетя в синем держит на голове золотую тарелку?

— Я вижу ослика и коровку, а почему у них на ферме нет поросят и цыпляток?

Все вокруг улыбаются ему. Папа пускается в долгие и подробные объяснения, но Моголь на самом деле не слушает. Анна гладит его по головке и берет на руки, чтобы ему было лучше видно.

Я притворяюсь, что пришла в галерею сама по себе. Картины действуют на меня успокаивающе. Я целую вечность стою перед серьезной бледной женщиной в роскошном платье из зеленого бархата, сидящей на полу с книгой. У меня такое ощущение, как будто меня затягивает в картину… Но тут меня тащат в другой зал, и Моголь снова начинает свое представление.

Он хлопает в ладоши и таращит глазенки на картину под названием "Происхождение Млечного Пути".