— Дразнишься. Что в этот раз?

Он улыбнулся.

— Ничего. Но люблю, когда ты сердишься.

Даня свела брови к переносице, потом, не выдержав, засмеялась, звонко, заливисто. Дубравко вторил ей.

— Жаль мама тебя не видит. Ты бы ей понравилась.

Даня оперлась головой на руку.

— Ты скучаешь.

Парень стал грустным, на его плечи будто разом спустился груз прожитых лет. Яга всегда поражалась, как можно быть одновременно таким молодым и таким старым.

— Какая она была?

— Добрая, ласковая, смешливая. Отца очень любила. Она была его сердцем, пока не умерла. Мирна на нее похожа. Только, я ее запомнил чуть мягче, чуть нежнее…

Девушка провела пальчиками по раскрытой ладони с тонкими длинными пальцами. Руки аристократа.

— Дубравко.

— М?

— Ты никогда раньше не рассказывал о… — Девушка запнулась, подбирая нужные слова. — О своем детстве.

Парень молчал. Даня подумала, что вот сейчас он снова начнет отшучиваться или уходить в сторону как бывало уже не раз, но после недолгой паузы он произнес.

— До ее смерти детство было счастливым. Мама принадлежала к мелкому дворянству, когда они познакомились ее семья была весьма бедна, и отец отдал большие отступные. Дед тогда владел судоходной компанией.

— Твой отец и дедушка тоже?

— Что тоже?

— Тоже принадлежали дворянству?

Дубравко качнул головой, усмехнувшись, посмотрел на свои босые ступни, затем насмешливо взглянул на девушку.

— А это важно?

Даня не ожидала такого.

— Н… нет, — голос подвел. — Смотрю на твои пальцы и думаю, что руки не крестьянские.

Дубравко, нахмурившись, уставился на свои руки.

— Да? И то верно… — Парень, ненадолго задумавшись, продолжил. — Родители были счастливы по настоящему. Йосип до безумия любил ее. Она его. Когда я родился, дедушка был в восторге. Насколько могу вспомнить, у меня было больше игрушек, чем это нужно одному маленькому мальчику. Потом появилась Мирна. А два года спустя мама умерла, — Даня нежно сжала ладонь Дубравко. Он снова принялся разглядывать свои ноги. — Знаешь, люди раньше умирали от обычного гриппа. Почти следом за ней ушел и дедушка. Отец сломался, занялся делами и постепенно перестал быть тем человеком, которого мы с Мирной знали раньше. Вся беда в том, что мы напоминали ему о ней, но заменить не могли. Ну а после… после ты и сама догадываешься что произошло.

Даня не знала о чем думать и что сказать. Когда дело доходило до его внутренних переживаний, она чувствовала себя бессильной. Дубравко не делился своими эмоциями, если считал их отрицательными или ненужными для нее. И все же она ощущала его печаль почти физически. Девушка поежилась от внезапно нахлынувшего озноба. И тут в голову пришла неожиданная мысль. Как она раньше не подумала об этом?

— Мы сходим к ней.

— К кому?

— К твоей маме.

Дубравко резко сел, лицо стало непроницаемым.

— Это возможно? Куда?

— Возможно. В Беловодье.

Он потер ладонями лицо, опустил голову между колен и долго так сидел, не проронив ни звука. Затем тихо сказал.

— Мирну я могу взять?

— Конечно.

Она осторожно положила руку на плечо волкодлака. Дубравко резко поднялся.

— Ладно. Еще Морока твоего искать. Ящер так долго лежать не будет.

Внезапное чувство тревоги охватило его, заставив присесть и начать оглядываться. Все лишние мысли и переживания разом вылетели из головы. Кто-то посторонний наблюдал за ними.