Харриет издала легкий вздох удивления. Пастор поднял глаза, улыбнулся довольно печально и сказал:

– Мое дорогое дитя, не стоит притворяться со мной. Вы ведь все поняли прошлым вечером, не так ли? Я предположил это по тому, с какой старательностью вы пытались остановить ее дикие речи, когда мы возвращались домой в коляске. Но я всегда знал о подлинной природе ее привязанности к моему брату.

– Вы знали?..

– Ну да, я узнал через год после нашей свадьбы. Ее не в чем винить, она не сделала ничего плохого – до вчерашнего дня, когда ее подстегнула ужасная ревность, – и мой брат, нужно сказать, ни разу ничего не заподозрил: он такой скромный человек, в нем нет и тени заносчивости. Все это время он был сбит с толку и удручен отношением Луизы к Джулии? Сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь угадал истинную причину.

– Мистер Кейпел, – начала Харриет, не зная, как подойти к тревожившему ее вопросу, – не думаете ли вы, что ваша жена в любом случае предала бы всеобщей огласке ставшие ей известными факты, вероятно полагая, что это ее долг...

– Нет, она никогда бы этого не сделала. Она пыталась посеять семена раздора между мужем и женой, надеясь, что это и вправду приведет к разводу, но даже в этих обстоятельствах она не стала бы распространять публично никаких слухов о Джулии. У нее очень высокое чувство семейного долга и множество превосходных качеств. Я должен был больше помогать ей противостоять злу в ее ситуации. Но даже и сейчас еще не слишком поздно.

Харриет была до глубины души тронута его мягким, всепринимающим стоицизмом. Он действительно хороший человек, подумала девушка, может быть, самый лучший из трех братьев. Но, увы, они – те, в которых влюбляются женщины.

– Не хотите ли еще немного кофе, сэр?

Пастор передал ей чашку, осмотрел свою светлую, аккуратную гостиную для завтрака и сказал:

– Нам следует уехать отсюда. Мне нужно было принять это решение, как только мой брат объявил о своей помолвке с мисс Джонсон. А я сидел здесь и смотрел, как моя бедняжка Луиза становится все более несчастной и демонстрирует свой дурной характер каждому, у кого есть глаза, чтобы смотреть. Боюсь, частенько этим человеком были вы, Харриет. Мне очень жаль, что все это время вам было у нас очень неуютно.

Стараясь разубедить его, Харриет начала говорить, что это был лучший период в ее жизни, но почувствовала, что зашла слишком далеко, и поспешила сменить тему. Она спросила, что станет делать пастор, если покинет Уордли.

– Один мой старый друг недавно пригласил меня посетить Уелхэмптон. Только что освободился один из приходов Кэнонов, и я полагаю, епископ согласится рассмотреть мою кандидатуру. Там, конечно, будет поблизости дом и кое-какое подходящее общество.

– Вы знакомы с семьей епископа?

– Доктор Брасси не женат. Он выдающийся ученый и не слишком хорошо разбирается в мирских делах.

Это звучало великолепно. Луизе будет чем занять свой разум. Через полгода, не больше, она, вероятно, начнет заправлять всем в епископском дворце.

Несмотря на все эти волнения, Харриет не оставляла мысль о том, что будет, когда в гроте найдут тело Хенчмана. Сразу после завтрака она вышла из дому и отправилась к озеру. Дойдя до увеселительных садов, она увидела, что вода спала. Теперь до грота, должно быть, можно добраться.

На довольно уныло выглядевшем «деревенском мостике» кто-то ее окликнул. Это Верни пробирался по лужам. Она подбежала к нему.

– Я пришел за вами, – сказал он.

– А что тело? Его уже нашли?

– Там нет никакого тела. Ричард нашел Хенчмана и освободил его в самый разгар грозы, когда мы с вами умирали от скуки, слушая Слингсби. Он был вынужден отпустить этого бедолагу. Ведь не тащить же его в суд за вымогательство, где выплывет наружу и все остальное.