Изменить размер шрифта - +
Это была моя своеобразная месть завистницам. Пусть кусают локти, завидуя тому, на что и намека не было.

Сейчас мне даже жаль, что в школе я не испытала первой любви. Сколько таких парочек родилось на моих глазах. По правде, сохранить отношения удалось редким счастливчикам, но выглядело все весьма романтично. Что мне было делать? Ни один из одноклассников не нравился мне настолько, чтобы захотелось общаться с ним вне школьных стен. Я не представляла себя в постели ни с одним из тех, кто пытался заигрывать со мной. Попытки со стороны мальчишек, конечно, были, но я их пресекала напускной грубостью и равнодушием. Я не была готова к тому, что мои более продвинутые одноклассницы называли серьезными отношениями. Своего первого мужчину я видела другим. И не было поблизости ни одной, даже отдаленно напоминающей его, личности.

Какие только откровения не звучали в девичьих разговорах! Объекты их страсти были самыми непредсказуемыми. Пожалуй, многое из сказанного предназначалось исключительно для меня. Наверное, я должна была наслушаться и сорваться, признавшись в собственных приключениях. Но я спокойно воспринимала явно преувеличенные подвиги моих одноклассниц, которые устроили между собой состязание в том, кто даст больше. Они беззастенчиво обсуждали детали близости, причем вчерашний партнер одной был сегодня объектом страсти другой. Особенно меня удивляли восторги по поводу притязаний и сексуальных фантазий в отношении немногочисленных преподавателей мужского пола в нашей школе. Влюбиться в преподавателя мне казалось верхом глупости. К чему могли привести такие отношения, если хоть на мгновение представить, что они вообще возможны? Нам по шестнадцать-семнадцать лет, а, к примеру, учителю английского — тридцать пять. Что с ним делать? Учитель физики женат, у него дочка в первый класс пошла. Мое тело молчало, мои чувства спали, глаза мои ничего не видели, когда я пыталась найти хоть что-то привлекательное в наших преподавателях.

Мои цели простирались куда дальше. Я готовила себя к тому, что встречу своего самого лучшего, самого умного, самого красивого и самого обеспеченного спутника. Меня не грела перспектива чахнуть по чужому мужу, который к тому же вдвое старше меня. Не было и жажды сексуальных оргий с одногодками, которые не могли мне дать ничего, кроме этих влажных, противных прикосновений. Что они, эти юнцы, могут понимать в настоящей любви. Я была уверена, что понимаю, потому что вряд ли в нашем классе, да что там, во всех старших классах, нашлась бы девчонка, которая прочла бы столько романов о любви, сколько я. Я считала себя экспертом в вопросах любви. Мои комментарии, которые я стала все чаще себе позволять, приводили девчонок в состояние шока.

— Откуда такие глубокие познания, Ладочка? — сыпались язвительные вопросы.

— Книги, девочки, читать надо.

— Ага, читай, умница, — посмеивались самые раскованные, самые востребованные в мальчишеских кругах. — Ты читай, а мы любовью не на страницах, а в жизни заниматься будем.

— Правильно, — горячо поддакнула я. — Во все времена были те, кого мужчины добивались легко. Это для них необходимый опыт, чтобы, встретив настоящую любовь, не ударить в грязь лицом. Помогайте нашим мальчикам взрослеть, помогайте…

Можно представить, как ненавидели меня те, кто давно приобрел славу легкодоступных барышень. Я была горда собой, горда тем, что не принадлежу к их числу. Это вовсе не означало, что я — чурбан бесчувственный. Никто не застрахован от ошибок. Потому однажды я решила изменить своим принципам и на одном из школьных вечеров позволила мальчику из параллельного класса поцеловать себя, позволить его рукам больше, чем это случалось со мной когда-либо. Юноша завелся с пол-оборота. Никаких положительных эмоций я не испытала. Меня чуть не стошнило от его языка, вдруг решившего так яростно хозяйничать у меня во рту.

Быстрый переход