Все свидетельствовало о том, что хозяин или хозяйка, скорее всего, развлекали себя сами, после чего отправились на водные процедуры.

Вслед за Грязновым мы с Андриевским заглянули на кухню. Здесь, как и в прихожей, мебелишка была убогая, зато, всунутый в угол, утробно и уютно гудел большой белый, совсем новый холодильник. Слава не преминул заглянуть в обе камеры, морозильную и собственно холодильник. В морозильнике, в пластиковых тарелочках, запаянных целлофаном, лежали ягоды. В холодильнике на полках — яркие банки, баночки, бутылочки и бутылки. Судя по всему, человек живет здесь недавно, не бедный человек, семьей не обремененный, скорее всего, молодая женщина. Как говорится в одной игре, уже теплее.

Вода в ванной комнате текла негромко, странно даже, как это Слава умудрился услышать журчание еще на лестничной площадке. Однако та, что была в ванной, явно пыталась превратить это казенное помещение в парилку. Светло-серая дверь аж запотела местами снаружи, сквозь щель пробивались облачка пахнущего разогретым железом пара.

— Что она там, пастеризует себя? — спросил поднаторевший после женитьбы в домашнем хозяйстве следователь Турецкий А. Б.

Сделал я это, нужно признаться, не подумав, просто потому, что начали давить нехорошие предчувствия.

Юра Андриевский сунулся было к двери ванной, восклицая:

— Катя, ты что, не слышишь?!..

Но Грязнов вдруг оттолкнул Андриевского, рванул ручку. Негромко затрещав, запор вырвался из державших его на двери скоб, и мы отступили на шаг от проема — такое густое облако пара вырвалось из ванной комнаты.

Там внутри капало отовсюду — со стен, с трубы, огибающей полстены по периметру, даже с потолка, — столько пара уже успело сконденсироваться в водяные капли.

Но первым делом смотрели мы не на урон, нанесенный ванной комнате, мы смотрели в саму ванну. В ней лежала почти невидная за паром молодая обнаженная женщина. И скорее всего, она была мертва.

Матерясь и прикрывая рукой шапку от бесперебойно падающих сверху капель, Слава одним прыжком достиг кранов и закрутил оба намертво. Потом, помедлив, открутил кран с холодной водой.

— Так быстрей пар сойдет, — объяснил нам, хотя мне и так было понятно.

— Она что, мертвая? — побледнев, спросил Андриевский.

Слава, выйдя в прихожую, разделся, вернулся и тогда ответил:

— Боюсь, что да. — Потом профессиональный цинизм дернул за язык: — Первый раз вижу такой изуверский способ самоубийства — сварить себя в ванне! — Но, взглянув на ошарашенное, расстроенное лицо Андриевского, добавил: — Прошу прощения. Шутка была неуместна.

— Нет-нет, ничего, я понимаю… Но неужели?..

Я решил, что это зрелище и последующие оперативные мероприятия и процедуры для шпиона-теоретика слишком сильное испытание, и сказал ему:

— Юрий Владимирович, боюсь, что ваше присутствие уже не понадобится. Через несколько минут здесь будет дежурная группа, так что будет не до вас. Вы согласны?

— Да, наверное…

— Поэтому у меня к вам просьба: спуститесь вниз, скажите водителю, чтобы вызвал дежурную группу по этому адресу, и скажите, что я просил его, чтобы он отвез вас, куда вам надо.

— Хорошо. Всего доброго… ой, что это я! Извините!..

Поначалу не попадая в рукава, он оделся и выскочил за дверь.

Слава обронил, закуривая сигарету:

— Жидковат мужик для внешней разведки!

— Да и внешняя разведка уж не та, — откликнулся я.

— Ну тебя! — беззлобно сказал Слава. — Нет чтоб молчанием одобрить выводы и самостоятельные суждения своего товарища!

— Не сердись, — говорю ему.