— Папа!

— Здесь я, здесь, — донеслось снаружи. Наспех застегнув пуговицы, Кларисса выбралась из фургона. Капканных дел мастер, присев на корточки, внимательно разглядывал землю.

— Ну, как тебе спалось?

— Хорошо; только я немножко замерзла под утро… Что там у тебя?

— Да вот, понимаешь… — капканщик нехотя кивнул на углубление в песке. — Похоже очень на след. Точней сказать не могу; тут повсюду эта жесткая трава — а она распрямляется почти сразу, как на нее наступишь… Досадно, право.

— Наверное, это твой собственный отпечаток, — предположила Кларисса. Вместо ответа отец поставил ногу на песок. Подбитая гвоздиками подошва тяжелого сапога четко пропечаталась рядом.

— Не нравится мне это… Ладно, дочка, давай приготовим завтрак.

Затопили печурку. На дрова пошли доски от ящиков со снаряжением — капканщик вчера предусмотрительно увязал их и принайтовил к заднему бортику. Перекусив, тронулись в путь. Атаназиус то и дело сверялся с ручным компасом. Растительность понемногу становилась разнообразнее, но это не радовало: мелкий, пружинистый кустарник так и норовил вцепиться в колеса. Нагнувшись, капканщик отломил ветку и удивленно хмыкнул: это была карликовая береза.

Синеватая полоска так и маячила вдали, дразня воображение; лишь во второй половине дня они приблизились настолько, что стало можно различить отдельные деревья.

— Дай-ка мне подзорную трубу… — попросил Атаназиус во время очередной передышки.

Маленькая рука высунулась из-под парусинового полога и протянула требуемое. Да, все верно — низкорослый, но густой ельник. Забавно: иглы на ветках не темно-зеленые, как в Титании, а голубовато-серебристые… Стоп, а это что такое?! Сутулая, худая как щепка, оборванная фигура была уже на опушке; спустя миг она исчезла среди хвои; и все же капканщик не сомневался в увиденном.

— Знаешь что? Давай-ка мы с тобой сменим курс: боюсь, среди деревьев возок застрянет. Да, приготовь ружье и палаш, пусть они будут под рукой.

— Там есть кто-нибудь? — опасливо полюбопытствовала Кларисса.

— Нет… — солгал отец. — Просто мало ли что…

Теперь они шли на юго-восток; и весь день капканщика не покидало ощущение чужого взгляда — со стороны леса как будто тянуло легким холодком. Атаназиус часто останавливался и приникал к окуляру; но ни разу не увидел ничего, кроме разлапистых еловых веток.

— Сегодня ночью спать придется по очереди, — предупредил он дочь. — Как стемнеет, разожжем небольшой костер и будем караулить, коли чего заметишь — сразу меня буди…

— Ладно. Пап, меня совсем не клонит в сон: можно тогда я буду сторожить первой?

— Хорошо, гляди только, чтоб не сморило. Почувствуешь, что глазки смыкаются, — сразу буди меня.

Хворост здесь имелся в изобилии, — засохшие карликовые деревца с трудом ломались, но хорошо горели. Они собрали несколько охапок топлива; при экономном расходовании его должно было хватить до утра. Съев приготовленный дочерью немудрящий ужин, капканщик завалился спать, справедливо рассудив, что до темноты непрошеных гостей ждать нечего — в противном случае они уже объявились бы.

Разбудил его встревоженный шепот Клариссы:

— Папа, папа, вставай! Мне кажется, сюда кто-то идет…

Схватив палаш, капканных дел мастер выбрался из фургончика. Уже совсем стемнело; в ночи ярко полыхал костер. Огонь выхватывал из тьмы лишь малый клочок земли; и там, за границей освещенного пространства, слышались шорохи и негромкие голоса.

— Ну что, я же был прав, прав? Скажи, что я был прав, вождь, скажи! Ты сам видишь: целая проклятущая повозка! Я случайно заметил их, когда проходил землями Пустобережного урочища; и сразу, сразу предупредил тебя, сразу… Мне обязательно полагается за это доля… Какая-нибудь хорошая вещь!

— Не суетись так, Сломанный Нос! — посоветовал некто.