– А что, девушки тебя не кормили? – И отправила отрезанный кусочек в рот. – В частности та, которую я обнаружила в квартире по приезде?

Он поморщился, очень недовольно, потянулся за бокалом, допил до дна.

– Давай обойдемся без пошлых скандалов, Мария!

– Да господи упаси! Какие скандалы, Юра! – уверила со всем воодушевлением Мария Владимировна, в прошлом примерная жена.

– Вот и замечательно. Ты умная женщина и все понимаешь.

– Что, например? – уточнила степень своей понятливости Мария Владимировна.

– А чего ты ожидала? Я нормальный мужчина со своими потребностями. Ты же не думала, что я могу обходиться без женщины полгода?

Удивительно, да?

Уезжая, именно так она и думала, что он вполне сможет обходиться без секса полгода – при ее постоянном присутствии рядом он же обходился месяцами без секса.

«Или уже тогда не обходился? – равнодушно подумалось Машке. – Слово-то какое емкое – «обходиться», это когда кого-то или что-то обходят стороной».

И поразилась своим отстраненным мыслям, ползущим, словно через вату.

Тягучую сладкую сахарную вату, которую накручивает на деревянную палочку уличный продавец-иллюзионист, добывая огромный воздушный, ванильно пахнущий ком из неказистого алюминиевого котелка с моторчиком.

Стресс, или перелет тяжелый, пояса, что ли, часовые догнали, или хлопоты по торжественному проведению праздника своей новой свободной жизни?

– Что ты так смотришь? – спросил в раздражении Юрик. – В этом нет ничего удивительного, тебе всегда было некогда, ты постоянно работала, и по ночам тоже, и мало интересовалась моими потребностями.

– Потребности, особенно твои, – это дело важное, – согласилась Машка.

Юрик посмотрел на нее внимательно, заподозрив наличие сарказма в этом утверждении.

– Да. Это важно, и то, что ты этого не понимала…

Юрик углубился в пространные объяснения на тему Машкиной несостоятельности как женщины, с намеком на ее фригидность и недальновидность, а она, откинувшись на спинку стула, взяла в руки бокал, потягивала шампанское и, не слушая нравоучительной проповеди, разглядывала его.

Не как мужа или родственника, которого знаешь давно, видишь каждый день, не замечая изменений во внешности, да и не придавая значения внешности как таковой.

Что ее замечать-то?

Привычное, близкое.

Сейчас в первый раз она рассматривала его как постороннего, как незнакомца, когда не знаешь, что это за человек и что от него ожидать, поэтому и вглядываешься внимательно в детали, анализируешь каждое выражение лица, мимику, жесты, произносимые слова.

Надменно-брезгливая, снобистская физиономия – приподнятая левая бровь, сжатые в тонкую линию губы, заостренный кончик носа, – мышцы, морщины, складки кожи годами удерживали эту маску, прочно зацементировав.

У Юры всегда было такое выражение лица, и если в молодости еще можно было что-то исправить, пока маска не устоялась, затвердев – улыбкой, переменой характера, – то теперь все! Словно из-под тяжелого железного пресса выскочила горячая отштампованная заготовка определенной конфигурации – на века!

Маше привез в подарок такую один коллега из Испании. Эти маски делали по старинной технологии, которую держали в секрете и передавали по наследству – от отца к сыну. Кожу выделывали особым способом до тонкости необычайной, столь же таинственным способом ее разогревали до определенной температуры и натягивали на заранее выструганную из дерева заготовку в виде человеческого лица, давали остыть, когда маска затвердевала, сверху раскрашивали, придавая окончательный художественный смысл.