— А статьи в «Ланцет» вы отправляли прямо из трясины? — язвительно спросил Ватсон.

Доктор только махнул рукой.

— Мне не чуждо тщеславие. Это нам вообще свойственно. Нам — в смысле болотной нечисти. Например, знакомый вам Йожин мечтает, чтобы о нём сочинили песню. А я изучал биологию и отправлял статьи в научные журналы. Приходилось, конечно, немного отводить глаза, чтобы создать впечатление, что меня где-то видели и помнят. Зато, когда я получил разрешение на постоянное пребывание на твёрдой почве, у меня уже имелась репутация в научных кругах. Собственно, поэтому сэр Баскервиль меня и отрядил на такую работу. Я был командирован к сэру Чарльзу Мортимеру, охранял и защищал его, был его врачом и другом.

— О чём мы весьма сожалеем, — вздохнул кабан, — ибо ты не исполнил своего долга, и даже изменил ему…

— У меня не было выбора! — крикнул подсудимый.

— Тихо! — рявкнул господин Алабастр. Ватсону почудилось, что из ноздрей господина обвинителя посыпались искры.

Стены замка дрогнули. Где-то с шумом затрещала потолочная балка. Зелёные огоньки в камине вспыхнули и разом погасли.

— Господин дракон! Прошу вас! — взмолился Бэрримор.

— Пффф, — судейский сделал судорожное движение ноздрями, как будто втягивая в себя что-то, готовое вырваться наружу.

Грохот и треск прекратились. Над решёткой робко загорелся крохотный огонёк, через пару мгновений к нему прибавился второй.

— Вы дракон, сэр? — заинтересовался Ватсон. — Простите моё любопытство, но я представлял себе драконов совсем иначе.

— Да, — подтвердил господин Алабастр не без некоторого самодовольства, — я житель мира, в котором отсутствует сила земли, зато огонь и вода находятся в соединении. Поскольку же стихия огня превосходит все остальные стихии…

— В разрушительности и губительности своей природы, — не удержался кабан.

— Джентльмены, давайте всё-таки о деле, — Ватсон подумал, что спор о достоинствах стихий может кончиться плохо. — Я так и не понял, что же дурного совершил доктор Мортимер. Насколько мне известно, он был верным другом сэра Чарльза.

Алабастр внимательно посмотрел на Мортимера. Тот опустил глаза.

— Моей основной задачей, — сказал он, — было удержание сэра Чарльза от неджентльменского поведения с женщинами. Не то чтобы меня к нему приставили как донну к невинной девушке, — криво ухмыльнулся болотник, — мне важно было только одно: чтобы он не пытался поступить как Гуго. Я надеялся, что почтенный возраст и хорошие манеры уберегут его от этого. И просчитался.

У Ватсона округлились глаза.

— Что? Сэр Чарльз накинулся на какую-нибудь деревенскую красотку?

— Всё сложнее, — вздохнул доктор. — Началось с того, что он влюбился в некую особу, Лауру Лайонз из Кумб-Трейси, дочь старика Френкленда. Помните Френкленда?

Доктор невольно улыбнулся, потом нахмурился.

— Сэр Чарльз? Влюбился? В эту Лауру? Но ведь она…

— Давайте, что ли, по порядку. Сэр Чарльз, несмотря на возраст, был ещё на что-то способен, а Лаура была доступной и соблазнительной женщиной. Кроме того, она нуждалась в средствах, чтобы вести бракоразводный процесс, а у сэра Чарльза они имелись. Короче, у них завязался роман. Я не мешался в эти дела, так как всё происходило по обоюдному согласию. Эта связь продолжалась где-то с год. Потом Лаура влюбилась в натуралиста Стэплтона, который дал ей надежду на законный брак.