И я, игнорируя мужские подколы и замечания, что неслись от открытых дверей моей машины, подробно рассказала гаишнику, как отвезла Симу в местную больницу, а в залог ее обменной карты оставила документы на машину. А потом в спешке просто-напросто позабыла их забрать…

— Да она у тебя еще и дура… — в самом конце моего повествования удивился провокатор Гадованюк. — Вот и делай выводы, — повернулся он к Вадиму, — стоит свою драгоценную свободу отдавать в руки такой никчемной особи женского полу… Ты только посмотри на нее… Вся такая странная и загадочная, как марсианка…

Все слова его были оскорбительны, но именно «особь женского полу» меня резанула ножом по сердцу больнее всего. И я, собрав все силы, чтобы не зареветь в голос, как уже по не зависящим от меня причинам собиралась сделать, только и смогла произнести трясущимися губами:

— Вадька, как ты мог?

И тут любимый, встав в позу пророка, принялся вещать. Говорил он много и красиво. Конечно, не так красиво, как этот злокозненный Гадованюк, но тоже излагал свои мысли на достойном уровне. Было там и про гендерный фактор, и про существенные различия в психологии сексуальности мужчин и женщин, и про то, что мужик по сути своей самец и в природе стремится осеменить как можно больше самок… Он нес свой околонаучный бред, который выплескивают на доверчивых баб с экранов телевизоров шовинисты-сексопатологи, замечу, все как один — мужчины, а я смотрела в лицо любимого и не узнавала его.

Неужели это говорит Вадька, мой Вадька, который до вчерашнего дня считал наш брак редкой для себя удачей, о чем мне то и дело напоминал? И за все двенадцать лет, что мы прожили вместе, если не считать феи Галадриэль, муж мне, насколько я знаю, ни разу не изменил… Ну фею я еще понять могу, там была романтика и очарование толкиенистских игрищ, а здесь лишь грубый животный инстинкт, так не характерный для моего относительно тонкого в духовном плане мужа…

Тут явно просматривалось тлетворное влияние идейного лидера Гадованюка, черта речистого. Ух, подойти бы сейчас к этому самодовольному индюку и плюнуть в его ухмыляющуюся рожу! Бог мой, а ведь это же я, своими руками привела его в наш дом… Дескать, а не одолжить ли вам порточки, а то, не ровен час, простудитесь… А сколько сил я потратила, разыскивая этого негодяя по Москве! Знала бы, что все так повернется, еще там, у кустов, пока не вылез из своего логова, долбанула бы его каблуком по башке и земелькой сверху присыпала…

Но, как мне ни хотелось этого сделать, я не стала закатывать истерику, а с чувством собственного достоинства повернулась к Вадьке. Глядя в до боли родные глаза совершенно чужого человека, который всего несколько часов назад был целых двенадцать лет моим любимым, я деловито сказала, решив бить врага его же оружием:

— А знаешь, Вадим, ты абсолютно прав… Я тоже считаю, что жить с одним партнером — это каменный век. Мне тоже, если честно, это надоело. Давно хотела предложить тебе открытый брак… Ты человек продвинутый, надеюсь, знаешь, что это такое. На всякий случай поясню. Это когда я сплю с кем хочу, ну и ты тоже…

Такой поворот показался взалкавшим сексуальной свободы мужчинам столь неожиданным, что они разом принялись возмущаться. «Что за чушь ты несешь, — говорили они. — Это только мужик может осеменять сколько захочет самок, а самка должна сидеть у окошка и ждать самца-производителя с кастрюлькой горячих щей на плите…»

Работник ДПС, которому порядком надоел весь этот сыр-бор, широко зевнул, сказал: «А ну вас, разбирайтесь сами. А вы, дамочка, завтра завезите мне талон техосмотра по месту моей службы на пост ДПС у поворота на Заволжск», стребовал с Вадима пятьсот рублей за беспокойство и укатил в ночь…

— Вы, свиньи, — набросилась на гулен Галка, — какого хрена Ринкину машину взяли? Что, больше не на чем было по бабам ехать шляться?

— Ага, больше не на чем… — невозмутимо ответил Михаил.