И я ушла в отрыв, практически побежав по коридору.

В столовой Джастин протянул мне листочки от остальных девушек, и бегло проглядев я поняла что тут потребуются знания шифровальщиков, чтобы енто расшифровать. Ну да ладно, вся ночь впереди, успею. А пока решено было прервать обед одной конкретной особы:

— Алидан, — позвала я. Высокородная вздрогнула и стремительно обернулась. — Надеюсь, вы уже поели? Если да, будьте так любезны, уделить мне несколько минут.

Побледнела. Поднялась, бросив процесс поедания пищи, угрюмо подошла ко мне. Передав сейр и анкеты Джастину, я поманила девушку за собой, и направилась на кухню.

— Красиво здесь, правда? — спросила я, едва мы отошли от наполненной звуками стремительного поедания еды, гостиной. — Мне нравится, как они оформили интерьер в этих спокойных бело-зеленых тонах.

Молчит.

— Ассаэна Алидан, — да, я предельно вежлива, — а вам нравится ассаэн Джерг?

— Вы уже знаете, да? — прервала меня высокородная. — Я же обошла ваш дурацкий тест!

О, как все интересно.

— Почему вы так решили? — мне действительно это интересно.

— Вы слишком вежливо со мной разговариваете! — прошипела генномодифицированная. — Это не типичное поведение для вас, Тиа!

— Мисс Тиа, — поправляю я ее. — Ну а теперь расскажите мне, что же я все-таки должна была узнать, а?

Мы подошли к кухне, и я вошла первая. Дверь по инерции закрылась, а потом сломалась. Лично я обернулась на хруст, меланхолично проследила, как Алидан брезгливо стряхнула древесные щепки с пальцев. Да уж, высокородные одним словом. Присутствующая Лидия тихо ойкнула.

— Все в порядке, — поторопилась я ее успокоить, — Алидан, хватит оплакивать почившую дверь, иди сюда!

И вот тут я увидела то, что так привыкла наблюдать у высокородных в своем присутствии — шок! Девушка осознала, что я не боюсь, что произошедшую неприятность с дверью воспринимаю спокойно, и успокоилась. Вернулись в прежнее состояние искривленные от ярости руки, исчезло зверское выражение с лица.

Я указала на стул и предложила:

— Присаживайся.

Подчинилась, продолжая пристально разглядывать. Я же взяла короткий нож, который попросту отняла у Лидии, подошла к стоящему на новом столе арбузу и, делая первый надрез, начала говорить:

— Я не допускаю тебя к соревнованиям, Алидан. — глухое рычание со стороны стремительно превращающейся в монстра девушки. — Запрет! — трансформация прекратилась. — Так-то лучше. Теперь дыши. Глубоко дыши, и слушай меня внимательно. — Продолжая орудовать с ножичком, искоса взглянула на нее. Успокоилась, что радует. — Я не допущу тебя до соревнований, ровно до тех пор, — делаю паузу, пока вырезаю сам цветок, — пока не сделаешь нечто подобное. Так что смотри очень внимательно и учись с первого раза.

И я принялась творить. Карвинг. Единственные курсы, которые я посещала с истинным удовольствием. И сейчас, глядя как под моими руками, из арбуза расцветает диковинное соцветие, я просто наслаждалась и процессом и результатом. Лидия подошла ближе, боясь потревожить даже вопросом. Но Алидан… Алидан, затаив дыхание смотрела на превращение, и я уже поняла — терапия выбрана идеально верно. Все дело в том, что генномодифицированные не занимаются искусством. Они знатоки картин, но не художники, ценители поэзии, но не поэты, эксперты в музыке, но не музыканты. Сначала этот дефект генных экспериментов высмеивался людьми, но потом высокородные объявили искусство прерогативой естественно рожденных и на этом поставили точку. Прошли годы и у некоторых из геномодифицированных проявилась тяга к творчеству, но… теперь это было названо занятиями недостойными высокородных.