Боги! Я не думал, что отдам свой самый ценный и опасный секрет смертной женщине.

Но миг настал, я не осмелился колебаться.

– Меня зовут Эролас, – сказал я. – Я – твой муж, Валера.

С этими словами я сделал подарок. Я ощущал, как сила перешла от меня в нее, погрузилась в ее душу. Она тоже чувствовала это? Должна была. Как иначе? Как она могла не узнать дар, какой я передал ей?

Моя жизнь – мое сердце – были в ее руках.

Призвав смелость, я склонился и поцеловал ее в лоб. Она застыла, как камень, под моими губами. Я подвинул голову и поцеловал ее в нежную бледную щеку. На миг я замер, а потом отодвинулся. Хотелось опустить третий поцелуй на ее сладкие губы, которые были так близко к моим. Я почти поддался соблазну… и ощущение было сильнее, чем мне хотелось признавать.

Но нет. Я не буду трогать ее губы. Пока она не попросит. Вместо этого третий поцелуй опустился на ее другую щеку, легко, как перышко. Я едва ощущал ее кожу, ее тепло.

Я не успел отодвинуться, сдавленный вопль вырвался из ее горла. Она вырвала руки из моей хватки и взмахнула ими. Ее пальцы ударили по моему лицу, один попал по моему глазу. Я отпрянул, испуганный, а она тут же вскочила на ноги, бросилась за кресло, словно это была крепость.

– Лжец! – выдавила она. – Ты сказал, что не будешь меня трогать! Это все было выступлением, и ты дал мне ложное имя? Зачем, если через миг ты стал вести себя, как хочешь?

Я поспешил подняться на ноги. Мне было неловко, я не ожидал такого ее поведения. Хотя я много раз представлял этот момент, как я сделаю три поцелуя, все произошло не так, как я думал.

– Прости меня! – я поднял ладони в успокаивающем жесте, хотя она их не видела. – Я не врал. Церемония передачи имени – древний обычай. Три поцелуя – часть эледрианской брачной ночи. Я должен дать тебе имя перед тем, как поцелую тебя трижды. А потом должен ждать, пока ты не попросишь поцеловать тебя в четвертый раз. Так у нас заведено. Я не хотел обидеть.

Я слышал ее шумное дыхание, ее кулаки были сжаты, словно она хотела ударить, если я осмелюсь подойти ближе. Ее губы двигались, может, она пыталась произнести мое имя. Хоть она не издавала ни звука, я ощущал напряжение в воздухе между нами, дрожь на нашей нити. Я верил, что она тоже это ощущала. Она начинала мне верить? Она понимала, какую власть я ей дал?

– Эролас, – в этот раз она смогла произнести мое имя вслух. Мое сердце сжалось в горле. Я так давно не слышал, чтобы произносили мое настоящее имя. Это вызвало слезы на глазах. – Эролас. Я хочу домой.

Я сглотнул и медленно кивнул. А потом вспомнил, что она не видела, и сказал:

– Понимаю, Валера. И я верну тебя домой. Через год и день. Клянусь.

Сила гудела между нами, такая мощная, что я почти видел нить, словно волокно огня во тьме. Я ощущал, что она верила в мои слова. Это радовало! До этого она считала меня обманщиком, лжецом. Но теперь она знала мое имя, владела этой властью надо мной… теперь, наверное, мы могли начать строить доверие между нами.

– Я хочу домой сейчас, – заявила она.

Я поежился. Сила ее желания была огромной. Почти достаточно сильной, чтобы я подчинился ее воле. Я хотел дать ей то, чего она хотела. Хотел исполнить ее желание.

Но то, что я хотел, не имело тут значения.

– Я не могу. Слишком много… я не могу.

– Почему? – осведомилась она.

– Я не могу сказать.

– Почему нет?

Я не ответил. Не мог. Одно неверное слово могло привести к катастрофе. Для меня. Для Орикана. И сотен тысяч других душ.

Она ждала, темные глаза пристально смотрели на место, где я стоял, но не видели мое лицо.

– Хорошо, – прорычала тихо она.