|
Он был не просто потрясающе пойман – до мельчайших деталей и с какой-то математической строгостью. Светофор буквально светился. Хотя никто не учил Августа каким-либо правилам трехмерного изображения или тому, как художники работают со светом и тенью, сын, казалось, владел техникой в совершенстве. Красный глаз светофора сверкал им навстречу, и вокруг, тоже будто пылая, сгущалась осенняя темнота, а посреди улицы виднелся мужчина, показавшийся Франсу смутно знакомым. Лицо мужчины было схвачено только по брови. Он выглядел испуганным или, по крайней мере, неприятно удивленным, словно Август выбил его из равновесия и он шел чуть нетвердой походкой… Как, черт возьми, мальчик сумел это отобразить?
– Господи, – произнес Франс. – Неужели это сделал ты? Август не кивнул, не помотал головой, а просто смотрел мимо него, в сторону окна, и у Бальдера возникло странное ощущение, что с этой секунды его жизнь изменится.
Микаэль даже толком не знал, чего ожидал: вероятно, представителя золотой молодежи, какого-нибудь юного щеголя… Но перед ним возник неотесанный невысокий парень в рваных джинсах, с длинными немытыми волосами и чуть сонным, насупленным взглядом. На вид ему было лет двадцать пять или меньше, кожа плохая, челка нависала на глаза, а губу рассекал довольно некрасивый шрам. Линус Брандель не выглядел парнем, обладавшим интересным материалом. – Линус Брандель, полагаю? – Точно. Извини, что опоздал. Наткнулся на знакомую девушку. Мы вместе учились в девятом классе, и она… – Будем считать, что с этим уже разобрались, – прервал его Микаэль и повел к столику подальше от входа. Когда к ним, тихонько улыбаясь, подошел Амир, они заказали два бокала пива «Гиннесс» и несколько секунд просидели молча. Микаэль не мог понять, почему он так злится. На него это не похоже – вероятно, дело все-таки в драме с «Сернер». Он улыбнулся Арне с компанией, внимательно их изучавшей. – Я перейду прямо к делу, – сказал Линус. – Отлично. – Ты знаешь Super Craft? Блумквист мало знал о компьютерных играх. Но о Super Craft слышал даже он. – Только название. – И всё? – Да. – Тогда тебе неизвестно, что эту игру отличает или делает такой специфической наличие особой AI-функции, благодаря которой ты можешь общаться с комбатантом на тему военной стратегии, не зная наверняка – по крайней мере, поначалу, – разговариваешь ты с реальным человеком или дигитальным созданием. – Надо же, – произнес Микаэль. Ничто не интересовало его меньше, чем тонкости какой-то проклятой игры. – Это маленькая революция в отрасли, и я, между прочим, участвовал в ее создании, – продолжал Линус Брандель. – Поздравляю. Значит, ты, наверное, основательно подзаработал. – Вот к этому я и подвожу. – Что ты хочешь сказать? – У нас сперли технологию, и теперь TrueGames зарабатывает миллиарды, а мы не получаем ни эре. Эту песню Микаэлю слышать уже доводилось. Он даже разговаривал с пожилой дамой, утверждавшей, будто на самом деле книги о Гарри Поттере написала она, а Роулинг все украла путем телепатии. – Как же это произошло? – спросил он. – Нас хакнули. – Откуда вы это знаете? – Это установили эксперты Радиотехнического центра Министерства обороны; если хочешь, я могу дать тебе там одно имя, и вот, в… Линус осекся. – Да? – Ничего. Замешано было даже СЭПО, можешь поговорить там с Габриэллой Гране, их аналитиком; думаю, она все подтвердит. Она даже упоминает это в официальном отчете за прошлый год. |
