– Я перейду прямо к делу, – сказала Хелена. – Мне звонят из США – и, похоже, по довольно срочному вопросу. Ты можешь принять информацию по своему «Циско»-телефону? Мы организовали надежную линию.

– Естественно.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты перевела мне информацию и оценила степень ее важности. Звучит серьезно, но сообщающая сведения женщина ведет себя как-то странно. Кстати, она говорит, что знает тебя.

– Переключайте.

Звонила Алона Касалес из АНБ, из Мэриленда; правда, Габриэлла на мгновение засомневалась, действительно ли это она. Когда они в последний раз встречались на конференции в Вашингтоне, Алона, уверенная в себе и харизматичная, выступала с докладом о том, что она, прибегнув к некоторому эвфемизму, называла активной сигнальной разведкой, – то есть о работе хакеров, – а потом они с Габриэллой немного постояли вместе, потягивая напитки. Габриэлла, сама того не желая, подпала под ее очарование. Алона курила сигариллы и низким чувственным голосом отпускала крепкие остроты, часто с сексуальным подтекстом. Но сейчас, по телефону, она казалась совершенно растерянной и временами каким-то непостижимым образом теряла нить.

Алона никогда особенно не нервничала и обычно без проблем концентрировалась на нужной теме. Ей было сорок восемь лет, она была высокорослой, откровенной в своих высказываниях, с пышным бюстом и маленькими умными глазами, способными любого лишить уверенности. Она, казалось, часто видела людей насквозь и уж точно не отличалась особым почтением к начальству. Ей ничего не стоило выругать кого угодно – даже если к ним заезжал министр юстиции, – и это тоже служило одной из причин того, что Эд-Кастет отлично с нею ладил. Никто из них особенно не пекся о карьере. Их интересовал исключительно талант, и поэтому начальник службы безопасности в такой маленькой стране, как Швеция, был для Алоны лишь мелкой сошкой.

Тем не менее за время обычных проверок ее звонка она совершенно сбилась с мысли. Но это не имело никакого отношения к Хелене Крафт. Всему виной была разыгрывавшаяся у них в офисе драма. К вспышкам ярости Эда все уже, конечно, привыкли. Он мог орать, рычать и колотить кулаком по столу почти на ровном месте. Однако сейчас что-то сразу подсказало ей: здесь ситуация другого уровня.

Эд казался полностью парализованным, и пока Алона выпаливала в телефон несколько растерянных слов, вокруг шефа собрался народ – кое-кто доставал свои телефоны, и вид у всех без исключения был взволнованный и испуганный. Однако Алона, от собственного идиотизма или просто от сильного шока, трубку не положила и не попросила разрешения перезвонить позже. Она лишь согласилась на переключение разговора и попала, как и хотела, к Габриэлле Гране – очаровательной молодой сотруднице-аналитику, с которой познакомилась в Вашингтоне и сразу попыталась закадрить; и хотя из этого ничего не вышло, Алона рассталась с нею с чувством глубокой приязни.

– Привет, подруга, – сказала она. – Как поживаешь?

– Спасибо, хорошо, – ответила Габриэлла. – У нас кошмарная погода, а в остальном все о’кей.

– Мило мы в прошлый раз посидели, правда?

– Безусловно, было очень приятно. Похмелье ощущалось весь следующий день. Но полагаю, ты звонишь не для того, чтобы куда-нибудь меня пригласить?

– К сожалению, нет, как это ни печально. Я звоню потому, что мы перехватили серьезную угрозу в адрес шведского ученого.

– Кого именно?

– Мы долго не могли разобраться в информации или даже понять, о какой стране идет речь. Там использовались только неясные коды; бóльшая часть сообщения была зашифрована, и ее никак не удавалось раскусить, но все-таки, как часто бывает, с помощью маленьких кусочков мозаики… о, черт…

– Извини?

– Подожди немного…

Компьютер Алоны замигал.