– Послушай, не знаю, что происходит, но, по-моему, тебе будет очень тяжело это сделать. Я права? – она кладет свою руку на мою, лежащую на руле. Кончики ее маленьких пальцев поглаживают мои костяшки. Я вздрагиваю от ее прикосновения, но она не двигается. Я в шоке от того, что Фэйбл и правда пытается меня подбодрить.

Кивнув, делаю глубокий вдох, пытаюсь выдавить пару слов, но на ум ничего не приходит.

– У меня тоже хреновая семья, – ее тихий голос проникает внутрь меня, моментально успокаивая. Очень неожиданно, что она так легко все приняла.

– А разве не у всех так? – пытаюсь пошутить я, хоть и понимаю, что я единственный, в чьей семье творится подобное безумие. Ничья семья не облажалась настолько, как моя.

– Не думаю… черт, я не знаю, – улыбается Фэйбл, и, взглянув на нее, я еще больше успокаиваюсь. – Просто… не забывай дышать, ладно? Знаю, ты не собираешься рассказывать мне, в чем дело и почему ты так ненавидишь свою семью, но знай, что я тебя понимаю. Понимаю, как никто другой, и если тебе нужно будет сбежать от них, хотя бы на пять минут, я помогу. У нас должно быть нечто вроде кодового слова.

Я хмурюсь.

– Кодовое слово?

– Ну да, – кивает Фэйбл, и ее глаза светятся, будто на нее только что снизошло озарение. – Например, твой папа ведет себя как придурок, расспрашивая о том, чего ты хочешь от жизни, и ты больше не можешь этого вынести. Просто скажи «маршмеллоу», я вмешаюсь и уведу тебя оттуда.

Подобие улыбки появляется на моих губах.

– Маршмеллоу?

– Да что угодно! Не суть. Но это должно помочь, – ее улыбка становится шире. И моя тоже.

– А что, если тебя не будет рядом? – Мне кажется, я никогда не позволю ей исчезнуть из своего поля зрения, но знаю, что это невозможно.

– Тогда отправь мне смс со словом «маршмеллоу». Где бы я ни была, мигом примчусь.

– Ты действительно сделаешь это ради меня?

Ее взгляд встречается с моим, и ее глаза расширяются. Они такие яркие. И прекрасные. Черт побери, Фэйбл реально хорошенькая. Почему я не понял этого раньше? Она притягивает меня.

– Я действительно буду выполнять работу, за которую ты мне заплатил.

Вся теплота вмиг исчезает. Меня словно окатили из ведра ледяной водой. Это было грубым напоминанием того, что наши отношения – фальшивые, и наш разговор для нее не более чем просто работа.

– Ты права.

Кретин. Надеялся, что Фэйбл заботится обо мне, поскольку действительно именно этого и хочет.

Этот дом огромный, как музей. И такой же холодный. Он прекрасный, тихий, первоклассный… безупречный. Что до смерти пугает. За нами закрывается дверь, и по моей спине пробегает озноб – пути назад уже нет. Я иду за Дрю по широкому коридору, стены которого украшают семейные фотографии. Позже я обязательно рассмотрю их поближе. Я слышу голоса, раздающиеся из комнаты в конце коридора, и мы направляемся туда. Заходим в гигантскую гостиную с окнами во всю стену, через которые виден океан. Можно разглядеть белые гребни волн вдали, и это самое изумительное, что мне когда-либо доводилось видеть.

А Дрю этого даже не замечает. Он сосредоточен на двух людях, сидящих на диване. Их высокие стройные тела облачены в темно-коричневый вельвет. Замечая нас, они встают и быстро приближаются.

Страх разъедает меня изнутри и неожиданно для самой себя, моя рука оказывается в руке Дрю, а наши пальцы переплетаются. Это проявление привязанности на секунду поражает меня, но затем вспоминаю: я его девушка.

Я играю роль так же, как и он. И мы делаем это для двух людей, стоящих сейчас напротив нас.

– Эндрю! Рада тебя видеть. Выглядишь аппетитно, – говорит, полагаю, его мачеха.

Какой-то странный комплимент. Кто называет так своего пасынка?

Дрю, судя по всему, тоже оказался не в восторге от ее «комплемента».