С тех пор они стали единым целым. А мне нравится думать, что моя неуклюжесть все-таки чуть-чуть, самую капельку, им помогла.

Но сейчас Аллиоты должны помочь мне найти ответ на самый важный вопрос: что надеть на свидание с парнем, которого не видела два месяца? Мы взбегаем по лестнице наверх, ко мне в комнату. Алекс своими длинными ногами переступает через две ступеньки за раз. Он намного выше и меня, и Эллиота.

– Эм-м, Пенни… ты разве завтра не уезжаешь в турне?

Это Алекс добрался до верха лестницы и теперь стоит в дверях моей спальни.

– Ты о чем?

Но я и так знаю ответ. По комнате словно пронеслось торнадо. Все вещи, которые я когда-либо надевала, шарфы, пояса и шляпы, – все свалено в кучу на кровати. Стопки тетрадей с моими записями громоздятся на столе, а по всему полу разбросаны обрезки картона – наглядное свидетельство усердия при подготовке фотопортфолио.

Единственное свободное место во всей комнате – кресло у окна, над которым я повесила страницу из модного журнала. На ней – мы с Ноем; он обнимает меня за плечи. Заголовок сообщает: «Ной Флинн и его девушка».

Впервые в жизни я в журнале! И пусть даже на снимке у меня не волосы, а взрыв на макаронной фабрике, я все-таки сохранила эту страницу – как реликвию.

Рядом висит календарь, почти полностью усыпанный золотыми звездочками, а сегодняшняя дата в нем обведена красным.

Эллиот на цыпочках, балансируя, как гимнаст, пробирается через завалы.

– Подумать только. Оушен Стронг не умеет собирать вещи.

Оушен Стронг – это имя, которое мы с Эллиотом придумали для моего альтер-эго. Я превращаюсь в нее всякий раз, когда ударяюсь в панику, – точно как Бейонсе пользовалась именем «Саша Фирс», выходя на сцену. Теперь Саша Фирс ей больше не нужна, и, надеюсь, в моей жизни тоже наступит такой день, когда я перестану нуждаться в Оушен Стронг. Но пока что это имя для меня – как спасательный жилет, за который я цепляюсь в бурном море своих волнений.

Я машу рукой в сторону кровати.

– Э-э… присаживайтесь… наверное.

Сама взгромождаюсь на гору комбинезонов, валяющуюся в кресле у туалетного столика.

– Я начинаю волноваться, не спрятано ли тут где-нибудь бездыханное тело Меган, – Эллиот морщит нос.

– Да ну!

Я показываю ему язык.

Меган была моей лучшей подругой с первого класса. Но она сильно изменилась, превратилась в повернутую на парнях и селфи девушку «с запросами», в которой я больше не могла узнать свою подругу. В прошлом году она вспыхнула ревностью к моим «отношениям» с Олли – парнем, в которого я была до жути влюблена, пока не встретила Ноя. Между нами ничего не было. Но достаточно оказалось лишь намека – и Меган вышла из себя от ревности. Именно Олли узнал о моем анонимном блоге, увидел фотографию Ноя Флинна и рассказал обо всем Меган. Та, в свою очередь, сложила два и два и разболтала обо всем прессе, отдав меня на растерзание журналистам.

Однако я смогла отыграться. Когда мы с Эллиотом столкнулись в кафе с Меган и Олли, дело закончилось молочными коктейлями, вылитыми им на головы. Со времени коктейльной битвы мы с Меган особо не общались. Новости об инциденте – единственном и самом важном моменте, благодаря которому я не растеряла свою храбрость, – распространились по школе, как пожар.

Впрочем, девушки, подобные Меган, никогда не лишаются внимания надолго. Их уверенность в себе просвечивает сквозь любые наслоения, любые слухи и сплетни, а неудобные истории скатываются с них как с гуся вода. Она даже мило шутит о том, что именно благодаря коктейлю у нее такая молочная кожа. А недавно ей пришло приглашение из лучшей театральной школы в Лондоне. Так что особа Меган вновь неприкосновенна и взирает на смертных с недосягаемых вершин.