– Ешь! – сказала она, сунув ему бутерброд.

Даже после двухчасового телефонного разговора с Реджиной Саммер не почувствовала себя лучше. Когда она рассказала подруге о споре Дэвидом, Реджина изрекла:

– Разве ты не могла соврать ему и как-нибудь выкрутиться?

Саммер была слишком несчастна, чтобы спорить или защищаться.

Она была сыта ложью по горло. И чувствовала себя ужасно от еле сдерживаемых слез. Она пошла в свою комнату сразу после обеда и плакала до тех пор, пока не осталось слез. Но это не принесло облегчения, и она принялась бить кулаком по подушке, срывая на ней гнев и разочарование. Гнев медленно отступал, но вместо него пустоту заполняли одиночество, боль и опустошение.

Закутавшись в одеяло, она уснула с мыслью о том, что теперь завтра утром не нужно вставать в шесть. Кому теперь захочется участвовать в этом идиотском забеге?

Глава 12

У деда было другое мнение!

– Что ты имеешь в виду, говоря, что не собираешься сегодня бегать? – Его возмущенный рев угрожал разбудить весь дом.

– Я решила, что не хочу быть бегуньей, – пробормотала в подушку Саммер. Она уставилась на тонкий розовый цветочный узор на наволочке, лишь бы не смотреть на деда. Она боялась, что увидит его разочарование и не сможет этого выдержать рано утром. Она просто хотела побыть в одиночестве, чтобы погрузиться в свои страдания.

– Ты вложила в это слишком много труда, чтобы сейчас бросить. Не позволю! Ты слышишь меня? Вытащи голову из-под одеяла, девочка, и слушай меня. Я не знаю, кто взъерошил твои перышки, но ты можешь рассказать мне все, пока делаешь зарядку. Я даю тебе десять минут, чтобы спуститься в подвал.

Она ничего ему не расскажет! Он все равно не поймет. Никто не поймет. Даже Реджина. Разве Реджина не призналась, что никогда по-настоящему не любила? Ей повезло, решила Саммер, неохотно отбрасывая одело и начиная одеваться. Любить кого-то – настоящая мука.

Она приплелась вниз в подвал несколько минут спустя.

– Что с тобой? – спросил дед. – Опять судороги в ногах?

Он выглядел очень обеспокоенным, и Саммер чуть не завизжала от расстройства, увидев, что он протягивает ей бутылочку с мазью.

– Со мной все в порядке, – резко сказала она. – Просто не хочу сегодня бегать.

– Нельзя пропускать ни дня. У тебя график, помнишь?

– Дедушка, я хочу бросить бег. Разве ты не можешь понять?

– Я этого не слышал. Сегодня ты просто не в духе. Теперь расскажи мне, почему. – Это была не просьба, а приказ, и его крупное тело блокировало единственный путь к спасению – лестницу. Ей не вырваться отсюда, пока она не поговорит с ним.

– Я видела Дэвида с Энн вчера днем. Теперь они встречаются. Это все, что я знаю! И все из-за тебя, дед! – Она делала тридцать приседаний и выдыхала после каждого слова. – Если бы это был кто-нибудь другой, меня бы это не сильно волновало. Но Энн Логан…

– Почему все из-за меня?

– Дэвид услышал твой разговор по телефону и понял, что я врала ему. Если бы ты ничего не сказал…

– Если бы ты не врала ему, – перебил дед. – В этом вся суть, разве не так?

– Ладно, ладно, да, я лгала. Я терпеть не могу Энн Логан. Она всегда врет, и ей все сходит с рук. И она всегда отбивает моих парней, – соврала Саммер.

– Ревность, – ответил дед тоном, в котором сквозило больше, чем просто отвращение. – Ты еще слишком молода, чтобы так серьезно относиться к мальчику, юная леди. Тебе до этого еще очень далеко.

Она знала, что он не поймет, и раздраженно закатила глаза.