Дениз была сестрой Эдди. Совершенно другой тип.

Она была дерганой, нервной, такой же безбашенной, как ее братец, с явной склонностью к насмешкам. Словно весь мир – одна дурацкая шутка, и лишь ей одной известно, в чем ее соль.

– Это же Дэвид, – сказала она. И это уже было насмешкой, то, как она произнесла мое имя. Мне это не понравилось, но я сделал вид, что пропустил ее восклицание мимо ушей. С ней нужно было вести себя только так. Если ситуация не подогревалась, то и выигрыша никакого не было, и рано или поздно она прекращала.

– Шерил, Дениз, привет. Ну, как тут у них?

Дениз сказала:

– Я думаю, вон там они собирают «Карусель-сюрприз». А в прошлом году там стоял «Осьминог».

– Они и сейчас могут установить там «Осьминога», – сказала Шерил.

– Не-а. Видишь вон те платформы? – Она указала на широкие листы металла. – У «Карусели» платформы есть. Вот подожди, сейчас они и кабинки вынесут. Сама увидишь.

И правда, появились кабинки, и стало понятно, что это «Карусель-сюрприз». Как ее отец и братец Эдди, Дениз неплохо разбиралась во всем, что касалось всякой-разной механики. И с инструментами управлялась здорово.

– Они беспокоятся насчет дождя, – сказала она.

– Они беспокоятся, – сказала Шерил. – Я беспокоюсь! – Она с досадой вздохнула. Что за артистка! Я улыбнулся: в Шерил всегда присутствовала такая милая серьезность. Сразу видно, что ее любимая книга – «Алиса в Стране чудес». По правде говоря, она мне нравилась.

– Дождя не будет, – сказала Дениз.

– Откуда ты знаешь?

– Не будет, и всё. – Таким тоном, словно она не позволит ему пролиться.

– Видишь, вон там? – Она указала рукой на огромный серо-белый трейлер, въезжавший на центр футбольного поля. – Могу поспорить, что это «чертово колесо». Оно было там в прошлом году, и в позапрошлом тоже. Хочешь посмотреть?

– Конечно, – сказал я.

Мы обошли карусель и какие-то лодочки для малышни, которые они выгружали на щебень, прошли вдоль сетки, отделявшей спортплощадку от ручья, потом зашагали напрямик через ряд палаток для бросания колец, бутылок и еще бог знает чего и в конце концов вышли на поле. Грузчики уже открывали двери трейлера. У нарисованного на нем улыбающегося клоуна голова разъехалась пополам. Они принялись вытаскивать перекладины.

Похоже, и вправду «чертово колесо».

Дениз сказала:

– Папа говорит, что в прошлом году кто-то оттуда вывалился, в Атлантик-Сити. Они вставали на ходу. А ты когда-нибудь каталась стоя?

Шерил нахмурилась:

– Конечно, нет!

Дениз повернулась ко мне:

– Могу поспорить, что и ты тоже!

Я проигнорировал ее тон. Она всегда прикладывала чрезмерные усилия, стараясь выглядеть этакой шпаной.

– Нет, – сказал я. – С какой стати?

– Потому что это весело!

Она улыбалась. Улыбка должна бы ее красить. По идее, улыбка должна была придавать ей шарма: у нее были ровные белые зубы и красивые нежные губы. Но что-то с ее улыбкой было не так. В ней всегда присутствовало нечто безумное. Словно ей вовсе не весело, и она улыбается только для того, чтобы ты так решил.

К тому же улыбка исчезала слишком быстро. И это раздражало.

Она проделала этот самый номер и сказала тихо, чтобы только я мог услышать:

– Я недавно думала про Игру.

Она смотрела прямо на меня широко раскрытыми глазами и с невероятно серьезным видом, словно за этой ее фразой стояло что-то еще, что-то очень серьезное.