– Кондратьев! – ответили степенным голосом. А Игорь уже мчался по дороге туда, к Дашке.

– Власов! Василь Кузьмич, на перекрестке возле детского лагеря «Солнышко» «КамАЗ» со всей дури врезался в «мерседесовский» мини-автобус. В нем двенадцать человек. Три парня, водила и восемь девчонок из Москвы. По ходу еще и «жигуль» зацепил с пассажирами. Давай своих на вертолете, а то районные пока дочапают!

Не прерывая разговора, завизжав тормозами, остановился у места аварии, выскочил из машины, с такой силой толкнув дверцу, что она заскрипела.

– Не лезь сам! – прокричал Кондратьев, поняв, что Власов уже в деле. – Рванет к е…й матери! Встречай борт, уже высылаю, мои разберутся! Слышишь, не лезь!

– Там восемь девчонок, Кузьмич, – ответил ровным голосом Власов.

И, зашвырнув телефон через открытую дверцу куда-то в машину, побежал к автобусу, на ходу сдирая с себя легкий летний пиджак и обматывая им правую руку.

– Дашка!!! – проорал он, упав на колени рядом с лежащим на крыше автобусом.

Он собирался сбивать остатки стекол, застрявших в рамах, но оказалось, что этого не требовалось. От того, что Игорь увидел, сердце остановилось, застопоренное ужасом и ошпарившей мыслью: «Там не может быть живых!»

От страшного удара все двойные кресла левой стороны, кроме последнего, вырвало с корнем железных оснований, и, превратившись в огромные режущие ножи миксера, они рвали, кромсали и крушили все, находившееся внутри салона, когда автобус переворачивало. В оконных проемах не то что кусков стекол не осталось, из них повылетали даже резиновые уплотнители.

По жухлой запыленной траве вокруг разбитого остова раскидало какие-то ошметки – части сидений, стекольное крошево, куски реквизита, костюмов, казавшиеся нереальными, инородными яркими пятнами на земле, короб с аппаратурой, покореженный ноутбук с полуоторванной крышкой, что-то еще – и девушку. Власов тряхнул головой, со всей дури засадил по железному борту кулаком, избавляясь от холода безысходности. Сцепил зубы и с удивлением посмотрел на свою руку, не почувствовав боли от удара, которую ожидал. Рука все еще была обмотана бесполезным пиджаком.

– Твою мать! – выругался Власов и, разматывая пиджак с руки, кинулся к девушке.

Она была без сознания и лежала на животе, словно спала, вытянувшись в струнку. Живая! Ничего!

Он ощупал ее с головы до ног, перевернул с максимальной осторожностью, ощупал спереди. Переломы. Несколько. Скорее всего, внутреннее кровотечение и сотрясение мозга.

Ей бы в больницу прямо сейчас! А он ей помочь в данный момент ничем больше не может. И Власов побежал назад.

– Даша!!!

– Помогите, – услышал совсем рядом.

Девушка. Какая-то девочка лежала прямо возле окна, вся в крови, не разберешь и не узнаешь, кто, но не его Дашка.

– Сейчас, миленькая, сейчас! – пообещал Власов и протиснулся в проем к ней.

Она странно лежала, как-то вывороченно – бедра наверху, на устоявшем чудом одиночном кресле правого борта, а тело внизу.

– Так, милая, – успокаивал он, устраиваясь возле нее, – сейчас осторожно попробуй пошевелить руками и ногами, чуть-чуть, не сильно. Чувствуешь?

– Да, – отозвалась она и заплакала. – Больно!

– Это хорошо, хорошо! – скорее себя, чем ее, уговаривал он.

Как мог осторожно, сантиметр за сантиметром, он подсунул правую руку под ее шею, почти нежно прощупал там, где знал, что надо проверять, – вроде нормально.