|
Старик говорил о племяннице царя Ирода, так очаровавшей дядю своими танцами и красотой, что тот пообещал ей исполнить любое её желание. Древняя Саломея потребовала принести ей на золотом блюде голову Иоанна Крестителя и получила её. Графиня Саломея тоже хотела получить голову человека, и исполнится ли её желание, теперь зависело от Косты. Но ведь эта голова принесёт и его дорогому сыну огромное богатство. В конце концов Коста как-нибудь усмирит Саломею, но зато выполнит свой отцовский долг. Единственный сын кавказского абрека станет настоящим вельможей, да к тому же богачом. Подумав о сыне, Коста решился. Он вгляделся в холодные глаза матери своего ребёнка и сказал:
– Я согласен. – Хорошо, – заулыбалась Саломея, – ждём письма о смерти графа, и ты сразу же отправляешься. Она встала и, не прощаясь, направилась к двери. Коста проводил её взглядом и напомнил себе старую истину: «Всё, что ни делается, – к лучшему». Как удачно, что двадцать лет назад Саломея поселила его в этом обшарпанном флигельке. Если Аза согласится проводить здесь ночи, Коста ничем не рискует. Надменная графиня ничего не узнает. В осенние холода, а тем более в дождь, Саломея из дому носа не высунет.
Вспомнив странную просьбу Кассандры, она, хоть и сомневалась, но всё же приехала сегодня в гости к примадонне вместе с Генриеттой и Джоном. Однако хозяйской дочки пока дома не было, и княжна, чтобы не мешать своим друзьям, приступившим к занятиям, устроилась у огня и приготовилась ждать. Приятное тепло приласкало, окутало нежным покрывалом, и Лиза, прикрыв глаза, вновь погрузилась в свои мечты. Мелькали дорогие сердцу картины: сверкала белозубая улыбка, а синие глаза с нежным вниманием глядели сквозь прорези маски. Но чары развеял шум шагов: в гостиную, на ходу разматывая большую кашемировую шаль и снимая шляпку, вошла Кассандра. – Прошу прощения за опоздание, – улыбнулась она Лизе, – но маме привезли из Италии новые партитуры, и я ездила в театр, чтобы она не теряла зря времени перед спектаклем. – Я всё понимаю. Со стороны сеньоры Джудитты было так любезно пригласить нас к себе при такой занятости, – отозвалась Лиза. – Наверно, вашей маме нужно отдыхать, а она тратит время, обучая других. – Она считает, что должна отдавать свои знания, так же, как когда-то их передали ей. Мама и меня всю жизнь учила, – призналась Кассандра. – Так вы тоже поёте?! И мы сможем вас послушать? – Вам нет нужды слушать меня, когда вы слышите её. У меня такой же голос. Но две певицы с одним и тем же тембром и одним именем никому не нужны, поэтому сейчас поёт мама, а потом, когда она сама решит, что пора, мама уйдёт, а я её заменю. – Кассандра внезапно нахмурилась и спустя мгновение добавила: – Если доживу до этого. – Почему вы так говорите? – удивилась Лиза. – Потому что знаю – так же, как вы знаете то, что должно случиться с вами и вашими близкими. Разве это не так? – Кто вам сказал? – испугалась княжна. – Никто. Просто вы – одна из нас. Я первая «такая же», встретившаяся на вашем пути, а я уже видела трёх, и одна из них была моей собственной бабушкой. Вы же сейчас чувствуете мурашки на коже? Это потому, что я рядом, – объяснила Кассандра. – Я, например, ощутила ваше присутствие ещё в вестибюле. – Вы правы, – призналась Лиза и, не выдержав, спросила о главном: – А вы тоже слышите мысли людей? – Слышу, и вижу их будущее. До смерти бабушки я могла лишь предсказывать судьбу человека по его ладони, что, впрочем, не удивительно для наполовину цыганки. |
