Татьяна Алюшина. Девушка с проблемами
«О господи!! — ахнула про себя Санька. — О господи!!» И в восторге, исходящем откуда-то из глубины души, где бы она там ни располагалась, Санька потрясенно прошептала: — Красотища-то какая!! Нереально! И почему-то тут же разозлилась на себя — ну наконец хоть что-то увидела вокруг! Сколько она уже пилит по этой дороге — минут сорок? Ну полчаса! И ни черта не замечает, пребывая в своем безысходно-уставшем раздражении. Да, раздражении на всё!! На Лильку и этот ее звонок дурацкий, на то, что все-таки дала себя уговорить и поехала на ночь глядя к ней на дачу, заранее зная, что это очередная блажь и дурь, а не действительно сколько бы то ни было серьезная проблема. Как обычно. Санька начала себя ругать и злиться с того момента, как, сдавшись, согласилась «вот прямо сейчас» приехать. По-хорошему ей надо выспаться. Давно. И как раз сегодня такая перспектива замаячила, призывно помахивая ручкой и даже улыбаясь. Санька специально вечер освободила, поняв, что просто больше не может. Вот не может и всё! И надо хоть раз нормально отоспаться. Нормально в ее представлении — это часиков десять, причем так, чтобы лечь вечером — не ночью, а именно вечером, до двенадцати! — и спать до утра, желательно позднего. Ну хотя бы девять часов — тоже счастье! Санька была соней. И очень это дело уважала, иногда позволяя себе такую роскошь, что, собственно, и собиралась сделать сегодня. Она уже несколько дней подряд чувствовала накатившую тупую усталость, ловила себя на том, что приходится перечитывать документы по нескольку раз, чтобы вникнуть в суть. Аврально разобрав все самые-самые важные дела, она освободила пару дней для отдыха. А точнее, для сна, неторопливых утр и просыпаний, кофе с особым смакованием и не на бегу, возможности полениться, не спеша собраться и выехать на работу не в самые пробки. И так она на все это удовольствие настроилась — вот прямо сегодня вечером, заранее предвкушала и подумывала, чем бы себя побаловать в заслуженном ленивом отдыхе, что совсем расслабилась. «Вот же гадство!!» — ругнулась она, увидев на экране звонившего мобильника Лилькин номер и заранее с большой душевной тоской понимая, что он грозит ей испортить так уже хорошо продуманный отдых. Лилька ныла, стенала, даже слезу пустила — впрочем, без фанатизма, хорошо поставленным актерским голосом, с некой даже долей отстраненности, но проникновенно. Так было всегда, у Лили в арсенале имелся особый тембр — плаксиво-дребезжащий, бьющий куда-то в подсознание, слышать который долго не рекомендовалось. Строго говоря, вообще не рекомендовалось — ни долго, ни коротко. Как хорошая оперная певица, берущая высокую ноту и удерживающая ее максимально возможное время, Лилька брала свою «ноту», и тут оставалось только два варианта: либо оборвать ее любым доступным способом — выключить телефон, перебить громкими восклицаниями, а при личном контакте выскочить из комнаты, — либо немедленно капитулировать. Александра смогла выдержать только начало излагаемой просьбы «вот прямо сейчас, немедленно» приехать и поддержать подругу в каком-то очередном труднопереносимом «горе». Ругая себя последними словами за то, что расслабилась и не сообразила вовремя придумать какое-нибудь совещание или важную встречу, она согласилась. Да уж, Лилечка была еще та штучка! «Горе» случалось постоянно, степень «горя» укладывалась в довольно большую вилку — от сломанного ногтя до расставания с очередным богатеньким «папиком». Санька каждый раз злилась, тупея от этих «драм», разыгрываемых Лилей, но выслушивала и терпела — все-таки Лилька была ее единственной подругой, если, конечно, их странные отношения можно называть дружбой. |
