|
Микаэль посмотрел вниз на Гётгатан, где в темноте куда-то спешили люди. Рождественская торговля уже вышла на финишную прямую. – Вероятно, это пройдет, – сказал он. – Но сейчас такое чувство, будто мне задали хорошую взбучку. – Да, на то, пожалуй, имеются все основания. Это относится ко всем нам. Янне Дальман сегодня ушел домой рано. – Думаю, решение суда ему не понравилось. – Он ведь не самый большой оптимист. Микаэль покачал головой. Янне Дальман работал ответственным секретарем редакции «Миллениума» девять месяцев. Он появился как раз тогда, когда начиналось дело Веннерстрёма, и попал в редакцию, пребывающую в кризисе. Микаэль попытался припомнить, как они с Эрикой рассуждали, принимая его на работу. Янне хорошо знал свое дело и уже успел временно поработать в Телеграфном агентстве, в вечерних газетах и в программе новостей на радио. Однако бойцовскими качествами он явно не обладал. За прошедший год Микаэль не раз про себя сожалел о том, что они взяли к себе Дальмана: тот все видел в самом черном цвете, и это раздражало. – От Кристера что-нибудь слышно? – спросил Микаэль, не отрывая взгляда от улицы. Кристер Мальм отвечал в «Миллениуме» за художественное оформление и лейаут и вместе с Эрикой и Микаэлем являлся совладельцем журнала, но в данный момент он со своим бойфрендом пребывал за границей. – Он звонил. Передавал привет. – Теперь ему придется взять на себя должность ответственного редактора. – Микке, прекрати. Как ответственный редактор, ты должен заранее знать, что время от времени будешь получать по носу. Это входит в твои должностные обязанности. – Верно. Но вышло так, что я и автор текста, и ответственный редактор того журнала, который его опубликовал. Это меняет дело, поскольку означает мою неспособность здраво судить. Эрика Бергер почувствовала, что тревога, которую она носила в себе весь день, расцветает пышным цветом. В последние недели перед судом Микаэль Блумквист ходил чернее тучи, однако он не казался ей таким мрачным и убитым, как сейчас, в момент поражения. Эрика обошла вокруг письменного стола, уселась на колени к Микаэлю и обняла за шею. – Микаэль, послушай. Мы с тобой оба совершенно точно знаем, как это получилось. Я несу не меньшую ответственность, чем ты. Нам надо просто переждать, пока буря утихнет. – Да пережидать-то нечего. Приговор означает, что для СМИ я труп. Я не могу оставаться ответственным редактором «Миллениума». Под угрозой доверие к журналу, и мы должны свести потери к минимуму. Ты ведь понимаешь это не хуже меня. – Если думаешь, что я позволю тебе взять всю вину на себя, то ты ни черта не разобрался во мне за все эти годы. – Я прекрасно тебя знаю, Рикки. Ты до глупости лояльна к своим сотрудникам. Будь твоя воля, ты бы сцепилась с адвокатами Веннерстрёма и дралась бы до тех пор, пока не лишилась доверия сама. Нам надо быть умнее. – По-твоему, это умный план – бросить «Миллениум», создав видимость того, что я тебя выгнала? – Мы уже сто раз об этом говорили. Теперь удержать «Миллениум» на плаву можешь только ты. Кристер – отличный парень, но слизняк, он хорошо разбирается в иллюстрациях и лейауте, но драки с миллиардерами ему не по плечу. Это не его. Мне придется на время исчезнуть из «Миллениума» как в качестве редактора и журналиста, так и члена правления; моя доля перейдет к тебе. Веннерстрём знает, что мне известно о его деятельности, и будет пытаться уничтожить журнал, пока я пребываю поблизости от «Миллениума». Нам не по средствам такая борьба. – А почему бы нам не дать публикацию о том, что произошло? Пан или пропал! – Потому что мы ни черта не можем доказать и потому что я только что утратил доверие. Этот раунд остался за Веннерстрёмом. |
