Лео Мале. Девушка с улицы Роз
I
Нечасто Фред Багет находился в компании только одной симпатичной особы женского пола. Обычно их вьется вокруг него целая туча. Я иногда спрашиваю себя: как он с ними со всеми управляется? Правда, он художник, «очень парижский», как принято говорить, и проживает на острове Сан-Луи, что, конечно, добавляет ему шарма. Мы знаем друг друга достаточно хорошо, и он время от времени приглашает меня к себе пропустить по стаканчику. Я никогда не отказываюсь. Хорошо вымеренная доза поддерживает тонус, а у Фреда этого добра всегда достаточно. Так вот, повторяю еще раз, в его ателье, словно в золотой клетке, вечно порхает стайка принаряженных красоток. Либо они ему позируют этакой грациозной группой, либо прогуливаются по всей квартире в вечерних платьях со смелыми декольте. Фред частенько устраивает у себя вечеринки. Но в тот февральский день, о котором пойдет речь, у него, как ни странно, была только одна молодая женщина, лежавшая на низеньком диванчике. Не голая. Но мертвая. Я склонился над ней. Брюнетка лет двадцати. Под мужским поношенным плащом — простое, но отменного вкуса платье. На гладком лице с небольшой дозой косметики застыло странно умиротворенное выражение. Фред Багет тоже был здесь, и я повернулся к нему. Высокий, стройный, красивый сорокалетний мужчина. Элегантный и неотразимый, когда в нормальном состоянии. Только не сейчас... С физиономией, как у трупа, и весь в губной помаде. Так как он забыл нас представить, я спросил: — Кто она? Фред вытаращил на меня глаза, два раза судорожно сглотнул слюну и наконец прохрипел: — Дьявол ее знает. Кто-то привел, наверное, с собой и оставил тут. — Как модель? Однако не помню, когда вы в последний раэ писали натюрморты. — Господи. я вами восхищаюсь, Нес! Вы еще шутите. Я пожал плечами. — Хорошая шутка поднимает мораль. Он нервно огрызнулся. — Хороший пинок поднял бы ее лучше. Послушайте, я предлагаю перейти в студию. Там еще осталось виски. Чтобы объяснить, мне нужно сначала выпить... Я хотел сказать: попытаться объяснить, потому что сам ничего не понимаю. И он бросил взгляд, одновременно ненавидящий и испуганный, на мертвую. Мы пересекли большую комнату и по винтовой лестнице поднялись в обширное ателье, из окон которого открывался вид на Нотр-Дам де Пари. — У меня была маленькая вечеринка,— произнес художник. С первого взгляда я понял, что творилось вчера на маленькой вечеринке. Славненько погуляли ребята. Рядом с музыкальным центром на канапе валялись кучи раздавленных дисков; окурки самых разных калибров устилали пол вперемешку с осколками разбитых фужеров и пустыми бутылками из-под шампанского. Большой ковер был задвинут в угол наподобие половой тряпки, а картины валялись вдоль стены, одна из них оказалась залитой вином. Красивая женщина, изображенная на ней, получила свою порцию прямо на обнаженную грудь. Нестерпимо воняло табаком и алкоголем. Фред жестом фокусника извлек из какого-то, видимо, только ему известного тайника, непочатую бутылку «Ройал Скотч» и два фужера девственной чистоты и целости. Он наполнил фужеры, выпил стоя и предложил мне сесть. Подвинув в сторону музыкально-пластиночное месиво, я уселся на канапе. Зависло тяжелое молчание. — Вечеринка, в общем, маленькая,— повторил художник.— Я плохо помню. А после того, как увидел ее, вообще перестал соображать. Позвонил вам и все время пил. Три часа прошло,— буркнул он обиженно. Фред позвонил в одиннадцать. Элен, моя секретарша, ответила, что в буду не раньше двух. Он позвонил в два. но так как меня все еще не было, перезвонил через десять минут — на этот раз успешно. — Было бы очень кстати, если бы вы приехали,— попросил художник. |
