Сара качает головой:

– О! Похоже на то, будто ваша подруга вас бросила.

Я пожимаю плечами:

– Все в порядке. По крайней мере, в палатке теперь чуть больше места.

Она смотрит на меня с удивлением:

– Вы живете в палатке? В такое время года?

– Мы слишком поздно бронировали, чтобы разместиться в здании центра. Палатка была единственным вариантом. Мы там не одни такие. Пойдет. Мы все равно большую часть времени проводим в зале для йоги или в столовой.

Сара с сомнением смотрит на окна, залитые потоками дождя. Ладно, в чем-то она права. Я на секунду задумываюсь о том, как палатка переносит грозу.

– Все будет нормально, – говорю я твердо, больше для самой себя, чем кого-то еще.

– Где же ваш постоянный дом? – спрашивает она, укладывая разделочную доску и принимаясь готовить салат.

– В Лондоне, – запросто отвечаю я, снимаю кухонное полотенце и принимаюсь вытирать сковородки, лежащие рядом с раковиной. – Убрать их?

Она кивает.

– Вон в тот шкаф. А чем занимаетесь в Лондоне?

– В данный момент, можно сказать, ничем, – признаюсь я. – Я училась в Открытом университете, но пока забросила это. Последние пару лет я неважно себя чувствовала. Ничего серьезного. Но я попала в аварию… Мой муж погиб…

Я замолкаю, на мгновение воцаряется тишина, потом Сара утешительно дотрагивается до моей руки:

– Ну, по мне так это очень даже серьезно. Мне так жаль! Неудивительно, что вам было плохо.

Я качаю головой и пытаюсь увести разговор с тяжелой темы, бодро заявляя:

– Но раньше я работала няней.

– Нравилось сидеть с детьми?

– Очень. Я жила в нескольких отличных семьях. Мне нравилось присматривать за их детьми. – Я не добавляю, что через несколько месяцев после смерти мамы, истратив немногие оставшиеся деньги на фееричную попойку во время сдачи выпускных экзаменов, я поняла, что мне негде жить. Так что я обратилась в агентство по найму («Домашние работки в Великобритании и за границей») и поставила галочки рядом с пунктами «Ищу вакансию с проживанием» и «Готов приступить к работе немедленно». Вооружившись хорошими рекомендациями от школьных учителей, через два дня я получила место у отчаявшейся пары с тремя детьми, все младше пяти лет. Их няня-иностранка недавно сбежала в Уэльс к парню, с которым познакомилась на фестивале.

– А дома кто-нибудь остался? – спрашивает Сара. – Дети? Партнер? Кто ухаживал за вами, пока вам нездоровилось?

Я качаю головой.

– Ничего из перечисленного. Свободна как ветер, это про меня. Но в последнее время мне действительно гораздо лучше. – Я прибегаю к своей обычной стратегии: стараюсь казаться веселой и уклоняюсь от вопросов до того, как их зададут. И пытаюсь игнорировать тот факт, что я все еще страдаю от приступов тревоги, бессонницы и (несмотря на многочисленные беседы с добрым и ободряющим психологом) от хронической неспособности наладить свою жизнь.

За ужином Сара и Тома рассказывают мне о бизнесе, который они открыли в Шато Бельвю.

– В летний сезон мы проводим здесь свадьбы. В эти выходные будет третья за этот год. По понедельникам у нас и наших сотрудников выходной, а во вторник и среду мы занимаемся приготовлениями, застилаем постели в спальнях и украшаем все к приезду гостей.

– Сколько человек вы можете разместить?

– В самом Шато не больше двадцати четырех. Остальные живут в гостиницах поблизости. Но мы немного расширяемся.