Закрывая дверцу, я с трудом сдерживала слезы.

– Как-то вышел к завтраку в желтом пиджаке с лиловым галстуком, в оранжевых брюках и красных носках. Мама так смеялась, что чуть не задохнулась. – Я прислонилась лбом к холодной окрашенной двери. – Извини, Пол, что-то я расклеилась.

Пол взял меня за плечи, развернул и притянул к себе. Он откинул мои волосы и поцеловал в щеку. Его губы сначала задержались, а потом проделали неспешный путь к моим губам, и я сразу почувствовала вкус французских сигарет и кок-о-вен.

Пол снял шарф и освободил аромат «Сумарэ».

Сосна. Кожа. Мускус.

Мы переместились к дивану. Ледяной снег барабанил по окнам, словно песок в ураган. Пол коснулся рукой внутренней стороны моего бедра. У меня слегка участился пульс. Он двумя пальцами потянул шелковый чулок. Я расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке. Потом еще одну. Скользнула ладонями под рубашку и провела вниз по гладкому, как внутренняя сторона раковины, телу.

– Мне кажется, ты выпила больше чем «доля ангела», – шепнул мне на ухо Пол.

Он расстегнул верхнюю пуговицу моего платья. При слабом освещении его лицо было особенно красивым и таким серьезным.

Мы действительно занялись этим.

Я прогнала все мысли о Рине.

Вторая пуговица. Третья. Так медленно.

Пол потянул платье вниз и поцеловал мое голое плечо.

– Не могу поверить. Ты так прекрасна, – бормотал он, не спеша опускаясь все ниже к моей груди. – Думаю, кровать подойдет лучше.

Я только кивнула в ответ, сил говорить у меня не было.

Моя кровать с балдахином и розовым атласным покрывалом? Она не видела никого даже отдаленно похожего на Пола.

Мы зигзагом перешли в мою спальню, по пути избавляясь от моего белья.

– Подними руки, – шепнул Пол, как только мы добрались до кровати.

Я подняла руки, как будто собиралась нырнуть, а он одним движением снял с меня комбинацию и платье. Потом сбросил пиджак и привлек меня к себе. Я дрожащими пальцами потянулась к его ремню. Пол целовал меня, когда я расстегнула ремень и целиком вытащила из шлевок. Расстегнула молнию. Пол перешагнул через брюки, и мы упали на гладкий атлас. Кровать заскрипела под непривычным весом.

– Ты еще в носках? – спросила я.

Пол поцеловал меня в шею.

– Ты ничего не слышишь? – уточнил он и продолжил целовать все ниже.

– Что? – Я приподнялась на локте. – Кто-то пришел?

Пол опустил меня обратно и шепнул на ухо:

– Нет никого. – Его шершавый подбородок приятно касался моей щеки. – Не думай об этом.

Так чудесно было лежать с Полом в постели и чувствовать, что он только мой и ничей больше.

Пол навалился на меня сверху и поцеловал в губы. На этот раз настойчиво.

Внезапно и я услышала какой-то посторонний звук. Стук в дверь. Но как можно было пройти мимо привратника? Я замерла. Губы Пола путешествовали по моему телу все ниже. Меня начала бить дрожь.

– Кто-то пришел, – проговорила я в темноте.

Глава 8

Кася

1940–1941 годы

Зузанна дни напролет работала в люблинском полевом госпитале и почти не бывала дома, так что я общалась только с девчонками из нашей восстановленной группы. К тому же участие в подполье придавало смысл существованию под властью немцев.

В герлскаутах мы прошли отличную подготовку по оказанию первой помощи, но в «Серых шеренгах» продолжили тайно посещать медицинские курсы. Старшие девушки сражались бок о бок с парнями, работали санитарками, шили одежду и присматривали за сиротами.