— Но зачем ему это понадобилось? — воскликнула Марджори. — Какая была необходимость подделывать газетную вырезку?

— Потому что в противном случае я мог бы отказаться участвовать в авантюре, — ответил Билл. — Я оказался в скверном положении, думая, что Лэрри мертв и при нем обнаружили мой паспорт и мои бумаги. Но если бы ты прочитала эту заметку, то поняла бы ее цель. В ней подчеркивалось, что мертвец не опознан, так как все, что было при нем, украдено. Следовательно, я оказался вне подозрений. Это сразу придало мне уверенности. Я отчаянно хотел выполнить эту миссию и понял, что мне незачем от нее отказываться. Конечно, я не знал, что Лэрри читает каждую мою мысль.

Лэрри снова выпрямился в кресле с пистолетом в руке. В его поведении появилось прежнее добродушие и обаяние, которое ранее ввело в заблуждение Билла.

— Совершенно верно, — кивнул он. — Я умею читать чужие мысли. Вы неплохой парень, старина, хотя и донкихотствующий простофиля. Но меня в самом деле отравили. В баре я думал, что мне конец. Я и сейчас понятия не имею, что тогда произошло. А вы ведь не детектив, Досон. Если я не могу понять, кто, как и почему сделал это, то вам это и подавно не удастся.

— Да, я не детектив, — подтвердил Билл. — Я всего лишь довольно рассеянный историк, накапливающий факты в голове и извлекающий их оттуда в случае надобности. Но я могу объяснить, кто, как и почему отравил вас.

«Шпандау» угрожающе блеснул.

— Вот как? Ну, давайте послушаем!

— Нет! — Билл покачал головой и поднялся. — Мне наскучил ваш нелепый пугач — я прекрасно знаю, что вы не выстрелите. Так что можете упиваться чувством превосходства, пока я буду говорить о более важных вещах, чем попытка вас отравить.

Глаза Лэрри стали холодными и неподвижными. Билл знал, что он выстрелит, как только его любопытство и тщеславие будут удовлетворены.

— Теперь рассмотрим одновременно правильные ответы номер четыре и пять, — продолжал Билл. — Почему, глядя на вас, было невозможно представить, что вы в состоянии сыграть роль Гея? С другой стороны, почему вам это удалось?

Билл снова сел.

— Вспомните, Лэрри, что в Нью-Йорке я видел вас только при очень тусклом освещении. В библиотеке адвоката царил полумрак. В кабинете Джорджа Эмберли с единственной лампой, прикрытой абажуром, также было достаточно темно. В коридоре, где вы предложили мне десять тысяч долларов, я видел только ваш силуэт. Внизу единственное освещение давала луна. Бар «Дингала» тоже был очень слабо освещен. Но даже там вы опустили поля шляпы, не смотрели на меня и говорили почти не открывая рта. Весь вечер я ни разу не видел ваши зубы. А в качестве самого характерного жеста вы поднимали руку и размахивали кулаком.

Настоящий Гейлорд был маленького роста, а вы куда выше тех пяти футов одиннадцати дюймов, на которые претендовали в разговоре со мной. Я могу доказать это с помощью портного в Южном Кенсингтоне, который подшивал для меня ваши брюки. Кстати, все разговоры о брюках в Нью-Йорке были призваны подчеркнуть разницу не между вами и мной, а между вами и Гейлордом. Вы настолько увлеклись, что зашли слишком далеко, заявив: «Большая часть моего роста приходится на ноги».

Есть и другие отличия. У вас карие глаза, а у Гейлорда были голубые. Не стану упоминать о двухфокусных очках, волосах и возрасте. Кроме того, у Гея были маленькие руки — взгляните на фотографию, — а у вас они большие. Казалось, это исключало возможность перевоплощения. Тем не менее, Лэрри, я проклинаю себя за то, что, когда провел вместе с Марджори вечер у мнимого Гейлорда, не отметил ряд любопытных деталей, хотя видел их.

Например, двухфокусные стекла должны были увеличивать глаза Гея — это абсолютно справедливо отображено на портрете.