– Почему вы так думаете, Фрэнсис?

– Кое-что из нее пропало.

– А что именно?

Без одежды она чувствовала себя недостаточно уверенно, чтобы признаться во всем.

– А что представляет собой директор? – спросила Фрэнсис, вспоминая почтительность, с которой Яо смотрел на закрытую дверь.

Молчание.

Фрэнсис смотрела на ноги Джен в ее огромных кедах. Они не шевелились.

Наконец Джен заговорила:

– Она относится к своей работе со страстью.

Яо тоже говорил, что относится к работе со страстью. Какой-то театральный язык звезд кино или мотивационного коучинга. Фрэнсис никогда не сказала бы так про себя, хотя уж она-то действительно страстно влюблена в свое дело. Если она слишком долго не садилась за письменный стол, то начинала сходить с ума.

Что, если ее совсем перестанут издавать?

Да и с какой стати ее издавать? Она не заслужила, чтобы ее издавали.

Не думай о рецензии.

– Страсть – дело хорошее, – проговорила Фрэнсис.

– Ага, – ответила Джен. Она нашла еще одну точку и теперь вонзала костяшки в нее.

– А ваша директор временами не бывает слишком страстной? – спросила Фрэнсис, стараясь понять, что Джен вкладывает в это слово, если только что-то вкладывает.

– Она очень внимательна к гостям и готова… делать все, что необходимо… чтобы им помочь.

– Все, что необходимо? – спросила Фрэнсис. – Это звучит…

Джен начала массировать ее плечи:

– Я вынуждена вам напомнить, что благородное молчание вот-вот начнется. Как только мы услышим третий удар колокола, должны будем сразу прекратить разговор.

Фрэнсис почувствовала, как на нее накатывает паника. Она хотела получить как можно больше информации, прежде чем начнется это отвратительное молчание.

– Когда вы говорите «все, что необходимо»…

– Я не могу сказать о здешнем персонале ничего плохого, &ndas