Питер выключил радио и начал туго сворачивать письмо обратно в рулон, когда услышал тележку в коридоре. Он не нашел капсулу на стопке книг и за несколько секунд чуть с ума не сошел, пока не обнаружил, что она упала под кровать. Оболочка почти растворилась, когда он влажными от пота пальцами заталкивал бумажку внутрь. Он едва успел вернуть ручку регулятора на место, прежде чем распахнулось окошко.

– Кофе, – выкрикнула женщина, развозившая напитки и еду.

Питер подошел к двери и увидел в окошке огненно красный пластмассовый стакан непроливайку. Ему был разрешен один горячий напиток каждое утро, выдаваемый, в целях безопасности, в непроливаемом стакане. Хотя Питеру казалось, что этим его скорее хотят унизить, нежели обезопасить.

– С молоком и без сахара? – спросил он.

– Ммм, да…

– Как то вы не очень уверены.

– Тебе нельзя открывать стакан, – резко сказала женщина. – Или пей, или мне придется его забрать.

Питер взял стакан.

– Спасибо, – сказал он, пробормотав себе под нос. – Сука.

– Что ты сейчас сказал?

– Я говорю, печеньки не найдется? – улыбнулся Питер, обнажив ряд коричневых зубов.

C написанным на угловатом лице отвращением женщина покачала головой.

– Я вернусь через час. Стакан вернешь…

– Пустой, перевернутый, со снятой крышкой… Да, я знаю, – сказал Питер.

Она резко захлопнула дверцу окошка. Он наклонил стакан и отхлебнул. Кофе с молоком, холодный и сладкий.

Он подошел к столу, достал листок бумаги и с помощью линейки аккуратно оторвал от него узкую полоску. Затем он сел писать ответ своему Фанату.

8

На следующее утро Кейт пошла с Майрой на собрание анонимных алкоголиков. Они всегда собирались в это время в церкви рядом с Эшдином. Кейт рассказала, как чуть не сорвалась, и, как обычно, получила заряд сил от людей, пришедших на собрание и рассказывающих о своем возвращении к трезвой жизни. Когда Кейт и Майра попрощались и разошлись на выходе из церкви, Кейт обрадовалась, что та не стала допытываться, что она собирается делать дальше.

Когда Кейт пришла в университет, Тристан уже работал за своим столом.

– Доброе утро, – сказал он. – Алан Хэксам ответил. Он прочитает лекцию на той неделе. Он еще спрашивал, как вы. Беспокоится, что вчерашнее вскрытие вас расстроило.

– Спасибо, я ему перезвоню, – сказала Кейт, усаживаясь за стол и включая компьютер.

Краем глаза она посмотрела на Тристана, который явно хотел узнать больше. Зачем Алан так открыто об этом упомянул? Он же не мог быть уверен, что Кейт все рассказывает своему помощнику. Она открыла почту и увидела ответ от Малкольма Мюррея, в котором он просил о встрече.

Кейт посмотрела на Тристана. Он занимался заданием для студентов к следующей лекции по одному зашедшему в тупик делу: перебирал полицейские документы и отчеты, собирал информацию, с которой студентам нужно будет ознакомиться. Кейт приняла решение.

– Ты не хочешь кофе? – спросила она.

– Да, конечно. Вам какой? – ответил Тристан, отодвигаясь от стола.

– Нет, я имела в виду, что мы вместе сходим и выпьем кофе. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

– Ладно, – сказал он, нахмурив густые темные брови. – Я что то не так сделал?

– О, господи, нет. Пошли, мне до зарезу нужно немного кофеина, там и поговорим.

Они спустились вниз, в новенький глянцевый «Старбакс», открывшийся на первом этаже их корпуса. Там было тепло и уютно, и когда они взяли кофе, им удалось занять место у окна с видом на побережье. Кейт обвела взглядом столики, за которыми студенты работали на своих новеньких блестящих ноутбуках, поглощали маффины и латте за три фунта, и вспомнила свои нищие студенческие годы: ужасно холодную студию и скромную чечевично фруктовую диету.