От Сони, напротив, не было никакой пользы, если не считать того, что он возил меня в школу и обратно. В свои восемнадцать Соня являлся счастливым обладателем и прав, и автомобиля – раздолбанного старого «рамблера» с барахлящим зажиганием. Но садясь со старшим сыном Энди в машину, приходилось пенять только на себя, поскольку едва ли Соня когда-либо просыпался полностью, так как по ночам работал доставщиком пиццы. Он копил, как любил напоминать нам в тех немногих случаях, когда соизволял заговорить, на «камаро», и, насколько я могла судить, этот самый «камаро» был пределом его мечтаний.

– Она сама села рядом со мной! – орал Балбес. – Мне не нравится Дебби Манкузо!

– Заткнись! – завопил Балбес. – Ты… ты… Плесневелые Ручки!

Я приложила одну из этих плесневелых ручек к сердцу и изобразила, как поражена его выпадом до глубины души.

– Черт! – воскликнула я. – Как же обидно-то! Смеяться над людьми с аллергией так невероятно весело и остроумно.

– Да, придурок, – поддел Балбеса проходивший мимо Соня. – Так что там насчет тебя и этой злобной кошки, а?

Растерявшись, Балбес совсем отчаялся.

– Я не занимался сексом с Дебби Манкузо! – заорал он.

Я заметила, как мама и Энди обменялись быстрыми смущенными взглядами.

– Я искренне надеюсь, что так оно и было, – раздался за нашими спинами голос Дока, младшего брата Балбеса. – Но если все же занимались, надеюсь, Брэд, ты пользовался презервативом. Несмотря на то, что при правильном использовании заявленная частота повреждений высококачественного латексного презерватива составляет всего два процента, статистика говорит, скорее, о двенадцати процентах. Таким образом, эффективность предотвращения беременности с их помощью – всего восемьдесят пять процентов. Но если дополнительно использовать спермицид, это в разы повышает вероятность благоприятного исхода. А еще презервативы представляют собой лучшее средство защиты – хотя, конечно, воздержание гораздо более действенно – против заболеваний, передающихся половым путем, включая СПИД.

Все в кухне – мама, Энди, Балбес, Соня и я – вытаращились на Дока, которому, как я, кажется, ранее упоминала, было двенадцать.

– У тебя слишком много свободного времени, – наконец подала голос я.

Док пожал плечами.

Пока Энди, подскочив, убавлял огонь под своим сырным шедевром, мама стояла, определенно впервые в жизни потеряв дар речи.

– Я, – выдавила она. – Я… Ох… Мне…

Балбес не был готов оставить последнее слово за Доком.

– Я, – вновь повторил он, – не занимался сексом с…

– Эй, Брэд, – окликнул его Соня. – Заткнись уже, а?

Балбес, конечно, не врал. Я своими глазами видела: максимум, что они делали, – так это пытались добраться до миндалин друг друга. Огненная страсть Балбеса и Дебби стала той причиной, по которой мне приходилось мазать руки кортизоновой мазью. Но какой толк в том, чтобы иметь сводных братьев, если вы не можете над ними поиздеваться? Не то чтобы я собиралась кому-то рассказывать о том, что видела. Разумеется, нет. Меня можно много в чем обвинить, но я не ябеда. Однако не поймите меня неправильно: я не возражала бы, если бы Балбеса поймали на том, что он улизнул из-под домашнего ареста. Ну то есть, по-моему, на самом деле он не извлек из своего «наказания» никакого урока. И в следующий раз, встретив моего друга Адама, снова может обозвать его педиком.

Только он не сделает этого в моем присутствии. Потому что, борец он или нет, я вполне способна дать ему хорошего пинка, чтоб он летел отсюда до Клинтон-авеню, улицы, на которой мы жили в Бруклине.