И вот я застыл в вестибюле отеля по пути к своему фургону. А она между тем обслуживала за стойкой очередного посетителя. Знаешь, скажу так, что даже просто немного понаблюдав за ней, можно было сразу сказать, что она ни от кого бы не потерпела никаких сальностей.

Камилла Данн (жена Билли Данна): О мой бог, как же он был хорош собой!.. Стройный и вместе с тем мускулистый, что всегда было в моем вкусе. А еще у него потрясающе густые ресницы. И столько уверенности в себе! И широченная улыбка. Когда я увидела его первый раз в вестибюле, то, помнится, подумала: «Почему же мне-то никак не встретится такой парень?»

Билли: Я прямиком двинул к ней, к самой стойке бара. Можешь себе представить: в одной руке гитара, в другой – усилитель. И сказал: «Мисс, мне б хотелось узнать номер вашего телефона. Пожалуйста». Она выпрямилась за кассой, уперев руку в бок. Смешливо так фыркнула и посмотрела на меня искоса. Не помню, что именно она мне ответила, но что-то вроде: «А вдруг вы совсем не в моем вкусе?»

Тогда я пригнулся к барной стойке и сказал:

– Меня зовут Билли Данн. Я – солист группы The Dunne Brothers. И если вы дадите мне свой номерочек, я напишу о вас песню.

Это возымело действие. Не всякую, скажем, женщину проймешь подобным, но на хороших действует однозначно.

Камилла: Вернувшись домой, я сказала маме, что познакомилась кое с кем. И она спросила:

– Он приличный молодой человек?

А я ответила:

– Вот уж этого пока не знаю.

[Усмехается. ] Приличия как-то никогда для меня не были особо важны.

Летом и осенью 1969 года The Dunne Brothers стали получать больше приглашений на выступления в Питтсбурге и окрестных городках.

Грэм: Когда Камилла начала появляться в нашей компании, я, признаюсь, не думал, что она продержится с Биллом намного дольше остальных. Хотя я с самого начала должен был просечь, что она совсем не такая, как другие. В том смысле, что, когда мы встретились с ней в первый раз, она пришла на наш концерт в футболке с Томми Джеймсом. То есть знала толк в хорошей музыке.

Уоррен: Остальные наши ребята, чел, уже вовсю гуляли по девкам. А Билли вдруг начал выпадать из обоймы. Мы все были с девчонками – а он тихо сидел в сторонке, раскуривая косячок и попивая пиво, дабы хоть чем-то себя занять.

Как-то раз я вышел из дамской уборной, застегивая на штанах молнию, а Билли сидел в холле на диване, смотря по телику «Шоу Дика Каветта». Я сказал ему:

– Чувак, пора бы тебе сменить уже эту девушку.

То есть Камилла всем нам, конечно, нравилась. Она была очень привлекательной и умела говорить все без выкрутасов, прямо в лицо, что мне обычно по душе. Но, видишь ли… Ладно, проехали.

Билли: Прежде я не раз влюблялся чуть не до безумия, называя это любовью. Но когда я встретил Камиллу, это было нечто совершенно иное. Знаешь, она… наполнила для меня мир смыслом. Она даже заставила меня чуть больше полюбить самого себя.

Она частенько приходила на наши репетиции, слушала мои новые вещи – и высказывала порой очень дельные замечания. И в ней присутствовало какое-то удивительное спокойствие, как ни у кого другого. У меня было такое чувство, что пока я с ней рядом, то все у меня будет замечательно. Я словно держал путь на Полярную звезду. Знаешь, мне кажется, Камилле была свойственна какая-то врожденная самоудовлетворенность, согласие с самой собой. Она не родилась с какими-то саднящими кожу осколками на плечах, как многие из нас. Про себя я обычно говорю, что родился разбитым и разломанным. А вот она явилась на свет цельной. Отсюда и появилось мое стихотворение «Разбитые отроду».