|
Беда идет. Червь плохой, Зона устала. — Лысый еще поболтал ложкой в жестянке, но, кроме жидкости, там ничего не осталось. — Каша хороший, — неожиданно добавил он. — Каша? — насторожился проводник. — Ты его знал раньше? — Нет, у него имя новое. И жить имени недолго. А сам Каша Зоне неведомый, долго протянет. Паля успокоился, притих. Нравился ему Лысый. Настоящий. Слушаешь его и понимаешь: быть беде, действительно быть, не увернется Червь на этот раз. Никто не знает, никто не может и никогда не сможет понять, что делает с людьми Зона. Пале ясно было одно: именно к людям она небезразлична. Она существует не сама по себе, нет, люди нужны ей. Кого-то она убивает, кого-то сжигает дотла, а кого-то нет, некоторых любит, чтобы потом поступить с ними хуже, чем с врагами. В чем смысл этой страшной сортировки? Паля не знал, да и не хотел знать. Как и многие обитатели странных мест, он смирился со своей судьбой. А заметив это, догадался: Зона в нем. Сам Паля — часть Зоны. С этим теперь суждено или жить, или умереть. А люди будто специально шли и шли подкормить Зону. Иначе и быть не могло: артефакты, загадка, множество страшных сказок и вполне правдоподобных легенд. И, конечно, ученые: экспедиции, тайные и явные, так и валятся со всех сторон. Ученых надо охранять, таскать за ними тонны приборов… Паля смутно помнил крупного бородатого мужчину, которого пер на себе километр по густо покрытому аномалиями мертвому городку, а вокруг бесновались слепые псы. Вот так все начиналось, а откуда Паля пришел, кем был прежде — не помнил. Хотя можно и иначе сказать: забыл и боялся вспоминать. Зона любит владеть человеком целиком. Ревнива она. Тот, кто вспомнит прошлое, захочет домой. И тогда — расплата. — Червь про выход спрашивал… — одними губами, так, чтобы не слышал Капюшон, прошептал Паля. — Беда же идет! — пожал плечами Лысый. Паля кивнул. Конечно. Сначала у Червя что-то надломилось внутри, а уж потом Зона послала беду. И каждый, кто хочет уцелеть, должен уходить. Но куда? Мачо чужих не примет, нет чужим веры. Кроме того, чужие могут принести с собой беду. Для Мачо, так же как и для Червя, идеальное пополнение — бомжи. Те, которые смогут подняться из глубин безумия, в которое их столкнула Зона. Эти ничего не помнят, эти готовы стать частью новой семьи. — Лысый, а ты стрелять сможешь? Бомж уставился на свои руки и надолго замолчал. Тихо засмеялся довольный Капюшон: нет, этот не сможет. Слишком помутнен разум, и если за время, что Лысый провел у дома, ничего не изменилось — уже не изменится. — Ерунда, — буркнул Паля. — Лучше так, чем бояться шаг ступить. Да, господа инвалиды? Нос снова весело взвыл, догадавшись, что обращаются и к нему. Капюшон нахмурился, что-то хотел сказать, но передумал. — Этот скоро умрет. Завтра, — Лысый ткнул пальцем в сторону Носа. — Экий секрет! — тут же встрял Капюшон. — Червь его в подвал не спрячет. Зачем он нужен? Четыре дня уже жрет тут, а все без толку. «Завтра выброс… — вспомнил Паля, пробираясь к лестнице. — Нос, конечно, останется здесь и умрет. |
