— Пошла массовка!.. — обозначил ситуацию Гурт, и опергруппа в полном составе направилась к выходу…

— Не люблю трупы, — вздохнул Ширшов. Кравцов, выезжая на подобные заявки с этим следователем, постоянно слышал эту фразу. — Душа не приемлет. Марк, а Бурков не сказал, что за труп? Суицид или просто «мотор» остановился у бродяги?

— Нет. Сказал лишь, что около водонапорной колонки лежит, недалеко от киоска.

— Только бы не «криминальный». Про «ножевые» Бурков ничего не пояснял?..

— Да отвяжись ты от меня! Что ты привязался, как репей?! Ты что, рядом не стоял, когда Бурков говорил?! Труп, он сказал, лежит рядом с колонкой! Все!!!

— Нет, Кравцов, — вздохнул Ширшов, — тебе отдохнуть надо. Устал ты, устал… Работа, работа, одна работа. Семьи не видишь…

— Ширшовы еще, как банные листы к заднице, прилипают, — добавил Гурт.

«Уазик», медленно переваливаясь, преодолевал естественные преграды частного сектора. А препятствий было хоть отбавляй. Кучи золы, мусора и разбросанных по дороге досок.

— Твоя территория, Гурт, — заметил Кравцов. — Ты на туземцев когда в последний раз административные протоколы выписывал?

— Я, Марк, каждый день выписываю, только народ здесь проживает с неблагополучных гинекологических древ.

— Ге-не-а-ло-ги-чес-ких, — поправил Кравцов. — А что так?

— Здесь испокон веков живут те, кто сидел, сидит или скоро сядет.

— Тем более. Все карты в руки. Пару-тройку раз свози особо отличившихся в озеленении родной улицы в суд, да пусть там их осудят суток на пять-десять. Сразу зола станет сыпаться из ведер туда, куда положено, а не на середину проезжей части.

— Мужики, — обратился к мирно беседующим Леха-водитель, — вон она, эта колонка. Только что-то я трупа возле нее в упор не вижу…

Трупа действительно не было. Колонка — была. А трупа не было.

Коллеги выбрались из машины и в недоумении принялись изучать местность. Кравцов пошел к киоску, Гурт — к дому около колонки, а Ширшов — к соседнему дому. Все делали четко и быстро, словно заранее договорились.

— Привет, Маринка, — обратился Кравцов к рыжеволосой молоденькой продавщице. Оконце было маленькое и расположено очень низко, так что Марку пришлось согнуться почти в половину своего роста. — Как торги?

— Какие, Марк, тут могут быть торги? Издеваешься?

— Почему издеваюсь? Отнюдь. Я образцовый покупатель. — Опер протянул в оконце купюру. — Желаю приобрести в личное пользование пачку «Элементс»…

— Будешь первым за сегодня. Заходи, Кравцов, чего ты там в позе пьющего оленя стоишь…

Прикрыв за собой дверь и закурив, Марк спросил:

— «Бодяжкой»-то приторговываешь, а, Мариш? Дух у тебя здесь какой-то сивушный. Не иначе вон под тем прилавком бутылки с самогоном стоят. Я еду сюда, смотрю, у Евдокимовны утром из трубы дым валит столбом… На торнадо похож. Думаю, два варианта — либо старая замерзла в девять утра двадцать первого июля, либо опять Маришке самогон гонит для продажи. И сдается мне, второе вернее будет…

— Нюх у тебя, Кравцов, собачий какой-то на всякие гадости. Чтобы хорошее увидеть — тут ты слепой на оба фонаря, а пакость через стены видишь!

— Это чего же я такого хорошего не замечаю?.. — опешил Марк.