— Я могу чем-то помочь? — виновато спросил Паррик.

— Да, — ответила Дульсина. — Ты можешь успокоить, во-первых, свою подругу Сангру, а во-вторых, этого горемыку, которого ты приволок из южных странствий.

Паррик вгляделся в сгущающуюся темноту и различил у костра Язура и Сангру, которые сидели рядышком, держась за руки, и были поглощены разговором.

— Эти двое как будто и без меня неплохо обходятся, — пробормотал он. — А где Ваннор?

— Зачем тебе Ваннор? — резко вскинула голову Дульсина. — Давай-ка ступай, поддержи своих юных друзей в трудную минуту, а с Ваннором я сама разберусь. Нечего ему рассиживаться как клуша, отправлю его на переговоры с волшебницей Эйлин. Боги свидетели, кому-то же надо это сделать!

* * *

Увидев, что приближается смертный, Эйлин в раздражении выругалась и уперла кулаки в боки. Когда ее незваные гости принялись разбивать лагерь рядом с буковой рощицей, где когда-то устроил себе жилище Форрал, она почувствовала укол старой боли, которая давно должна была бы умолкнуть, и пошла по обугленному деревянному мостику на свой заветный островок. Она желала уединиться и была уверена, что уж туда-то за ней никто не посмеет идти. Выходит, она ошибалась, но, когда гость приблизился и Эйлин узнала его, она подумала, что ничего удивительного в этом нет.

Приезжая навестить мать, Ориэлла не раз рассказывала о Ванноре, а в последнее время Эйлин сама часто видела его в волшебном окне, и на нее произвел впечатление тот профессионализм в сочетании с уважением, с которым он управлял этой шайкой бунтовщиков, заполонивших ее Долину. И все же, несмотря на симпатию, которую она испытывала к этому человеку, ей был неприятен его визит.

Без сомнения, он прибыл, чтобы обсудить возможные последствия исчезновения Элизеф и Ориэллы. А может быть, их беспокоит Миафан? Какую роль играл в этой драме Верховный Маг? Что он теперь предпримет? Волшебница вздохнула. «Да простят меня боги, — сказала она себе, — сейчас я не в состоянии об этом думать». Она понимала, что это важно и ей придется этим заняться, но только не сейчас. Сейчас у нее было слишком тяжело на сердце и совсем не осталось сил, чтобы думать о будущем.

Закат окрашивал небо в багровые тона. Эйлин посмотрела туда, где лежали руины ее прежнего жилища. После исчезновения Пламенеющего Меча ее башня вернулась на остров, по, увы, в разрушенном виде. Иссеченные ветрами и непогодой стены, торчащие балки, обвалившиеся потолки, разбитые окна — смотреть на это не было сил. «Как же я снова ее отстрою? — с тоской подумала Эйлин. — Я ведь даже не знаю, с чего начать…»

— Мы, твои смертные друзья, будем счастливы послужить тебе, госпожа, если ты нуждаешься в помощи. Это непосильный труд для одного человека.

Волшебница в изумлении обернулась на эти слова. Ван-нор словно прочел ее мысли.

— В помощи смертных я не нуждаюсь! — огрызнулась она. Как посмел этот жалкий человечишка предположить, что она не в состоянии сама восстановить собственный дом?! Ваннор низко поклонился, но ничего не сказал. Молчание пропастью пролегло между ними. Купец терпеливо ждал, но волшебница гордо отказывалась заговорить, и тогда он нарушил молчание.

— Госпожа, на другом берегу есть пища, огонь и компания, — сказал он мягко, словно не слышал оскорбительной реплики Эйлин. — Не перейти ли вам мостик, чтобы присоединиться к нам?

Эйлин не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Его добрый участливый голос и без того причинял ей муку, а если она еще увидит в его глазах сочувствие и сострадание — Эйлин не сомневалась, что именно их она и увидит, — то крепость гордыни, возведенная ею, разлетится вдребезги.