— Достаточно одного раза. Что случилось?

— Мы уезжаем в Москву! — решительно объявила подруга.

Аня замерла на полушаге и вопросительно взглянула на Полину. Та сияла от радости:

— Я продала наш домик. Получила деньги. Через день надо съехать.

— Ты серьезно?

— А что мы теряем? Двадцать первый век наступил, а здесь как в девятнадцатом. — Полина повела рукой, демонстрируя улицу с одноэтажными домиками и кудахтаньем кур за оградами. — В станице лучшие женихи — пузатые торгаши или запойные комбайнеры, а в столице — иностранцы!

Аня в сомнении покачала головой:

— Вечно ты спешишь, Поля. Ты хотя бы подумала, где мы будем жить?

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Наши интернатские в Москве уже обосновались. Приютят.

— А кем работать?

— Продавщицы везде нужны.

Аня вспомнила про магазин, в котором девушки работали, и вздохнула:

— Зарплату за полмесяца не получим.

— Пусть подавятся! У нас денежки есть. — Полина похлопала по маленькой сумочке.

— Вот так взять и уехать? — в сердцах произнесла Аня, осознав, что подруга, как паровоз, встала на рельсы и ее не свернуть.

Полина перешла к делу:

— Сейчас купим чемоданы и билеты на поезд. Вечером соберем вещи, а завтра — вперед к новой жизни. Погнали, подруга!

Нехитрый гардероб Ани Самородовой легко уместился в новом чемодане на колесиках. Рядом собирала вещи Полина. Она так вдохновенно щебетала о будущем, что Аня чуть не забыла главное из своего прошлого. Это был разорванный листок с нотами.

Половину нотной страницы с песней группы ABBA Ане отдала растроганная директриса на выпускном вечере.

— Хранилась в твоем личном деле с момента рождения, — призналась Зоя Максимовна. На удивленный взгляд девочки пожала плечами: — Больше ничего не знаю.

Прежде чем положить листок в чемодан Аня в сотый раз прочла загадочные слова, начертанные поверх нот: «Твоя мама была настоящей Вокалисткой. Когда ты вырастешь, я расскажу тебе о ней. Дирижер».

Аня посмотрелась в зеркало. Наверное, азиатские глаза у нее от мамы. И музыкальный голос тоже, раз маму звали Вокалистка.

Глава 2

В сентябре двухтысячного года Аня Самородова и Полина Ветрова приехали в столицу.

— Наша Наташка шикарно устроилась — официантка! — заверяла Полина, пока девушки добирались от вокзала в отдаленный район Капотня. — Она в Москве всё знает и нам поможет.

В панельной пятиэтажке без лифта пришлось тащить чемоданы на последний этаж. Дверь открылась на четвертый звонок. Недовольная Наталья Рыжикова предстала в распахнутом халате поверх ночной сорочки с зевающим спросонья лицом. Бывшая интернатская хулиганка, уехавшая покорять столицу три года назад, тупо смотрела на двух провинциалок в спортивных костюмах, вцепившихся в чемоданы.

Полина широко улыбнулась:

— Наташа, мы приехали. Я тебе звонила.

— Полина Ветрова? — сощурилась Наталья.

— Ну! А это Аня Самородова, солистка хора. Помнишь?

— Шустрая и горластая. — Оценила гостей Наталья, встала в проходе и сцепила руки на груди.

— Мы дом продали, и в Москву с концами.

Сообщение о продаже заинтересовало Рыжикову:

— Много выручили?

— Да так.

Полина раскрыла сумочку и небрежно чиркнула пальцем по пачке купюр. Наташа ловко выудила деньги, отщипнула полпачки, пересчитала и освободила проход:

— Ладно, поживете первое время.