– Хорошие свечи у дроу, – едва слышно протянула Криста, удовлетворённо свернувшись калачиком под пуховым трофеем. – У эльфов они трещат и дымят, а эти… у них пламя такое ровное, и хватает надолго…
– Прихватим одну, как сбегать будем? Пусть эльфы выяснят, как дроу их делают.
– Ага…
Она зевнула сонным котёнком – широко, умильно, обнажив мелкие зубки, – и заснула, как котёнок – мгновенно. Только что говорила со мной, а потом закрыла глаза, и звук её дыхания окрасил тонкий присвист.
Я сняла очки, положив их рядом с подушкой. Легла, закинув руки за голову. Глядя в потолок, мысленно перебрала свитки с риджийскими словами, отныне надёжно хранившиеся в моей памяти.
Закрыла глаза, чувствуя, как подкрадывается на мягких лапках долгожданный сон.
Что ж, будем надеяться, нам действительно удастся выпутаться из этой передряги. И желательно безболезненно.
Хотя бы для меня.
Наследник рода Миркрихэйр
И, прежде чем открыть глаза, я понадеялась, что подобный способ пробуждения не войдёт у неё в привычку.
– Что? – Я рывком села в постели, нащупывая очки.
Сокамерница, не отвечая, молча ткнула пальцем куда-то в сторону окна. Поспешно спрятав глаза за стёклами, я обратила внимание на растопленный кем-то камин – и натолкнулась на чужой сияющий взор. Сияющий в прямом смысле этого слова.
И странный, чарующий блеск синевы и серебра, которым светились очи юноши, застывшего у стола с грязными тарелками в руках, заставил меня почти залюбоваться.
– Доброе утро, – вежливо произнесла я, приветствуя незнакомца. – Что вам нужно?
Тот лишь улыбнулся в ответ узкими губами, и улыбка эта походила на лезвие ножа. Кожа его была пепельно-серой, как у дроу, но черты – ещё тоньше, ещё острее, ещё неправильнее, и волосы – чёрный обсидиан, а не лунное серебро, и глаза – не яркий янтарь, а блёклый синеватый перламутр, и бесформенные одежды – похожие на мантию, сотканную из сумрака ночи…
Одновременно с тем, как я встала с постели, юноша отступил на шаг, в тёмный угол рядом с окном, и каким-то образом совершенно слился с тенью. Ещё мгновение я видела огоньки его глаз – а затем пропали и они.
Когда я приблизилась к столу, в комнате уже не было никого, кроме нас с Кристой.
– Кто это был? – выдохнула сокамерница.
– Думаю, кто-то вроде уборщика. – Я запоздало сообразила, что на мне нет ничего, кроме рубашки, прикрывающей ноги до середины бедра. Мстительно понадеялась, что мои кривые ноги будут преследовать незваного гостя в кошмарах. – Тоже мне, юноша бледный со взором горящим…
На всякий случай обследовала угол на предмет потайных люков и дверей, но ничего не обнаружила. Ожидаемо.
– Похоже, он ещё и официант, – добавила я, заметив на столе чистенькие серебряные колпаки, под которыми явно скрывался наш завтрак. Мельком заглянула в зеркальце, лежавшее на столешнице, торопливо поправила вздыбленную чёлку, скрыв противную россыпь мелких прыщей на лбу. – Давай-ка умываться и есть.
И мантия колдуна, и мои джинсы бесследно исчезли. Похоже, их забрали в обмен на еду, и за этой едой я обнаружила, что мне больно глотать. Это тоже было ожидаемо – купание в реке и ночёвка на ледяном полу не могли обойтись без последствий. Особенно для человека, который больше половины уроков физкультуры просидел на скамейке по причине освобождения после болезни.
Если кто-нибудь всё же принимает участие в нашем создании, в чём я сильно сомневаюсь – ваяя меня, он настолько переборщил с интеллектом, что на иммунитет просто не осталось места. Насморк, кашель и прочие ОРВИ цеплялись ко мне регулярно, а за весь четвёртый и пятый класс школы я посетила от силы уроков сорок, за два года умудрившись переболеть бронхитом, гайморитом, отитом, воспалением лёгких и вирусным менингитом. |