Лия сидела, тупо уставившись на поле, но совершенно не следила за происходящим, притворяясь тем не менее, что она всецело захвачена игрой.

– Это видели все, – проворчал он. – Этот парень был в ауте.

К Тони повернулся толстяк с передней скамейки, в одной руке он держал булку с сосиской, а в другой – пакетик поп-корна:

– Такое уже было в девяносто пятом. Ребята здорово оторвались и победили.

– Сегодня они не победят, – мрачно заверил толстяка Тони. – Я точно знаю, что не победят.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут.

– Ты что, психиатр?

– Не совсем.

– Спортивный обозреватель?

– Я клерк.

Человек пожал плечами:

– Ставлю двадцать пять баксов, что «Ред соке» проиграет.

– За кого ты болеешь?

Толстяк поправил на голове кепку с эмблемой «Ред соке».

– Я просто реалист. Я больше других хочу, чтобы «Соке» вышел в следующую серию. Но я говорю тебе, что они никуда не пройдут. Принимаешь пари?

– Принимаю, – ответил Тони.

– Отлично, пятьдесят баксов.

– Пятьдесят? Только что было двадцать пять.

– Правда? Я передумал. Давай поднимем ставки. Видимо, ты не очень-то уверен в их победе, если не хочешь рискнуть пятьюдесятью баксами.

– Они выиграют. Отвечаю пятьюдесятью.

– Вот и хорошо. – Толстяк переложил пакетик поп-корна в левую руку и протянул Тони правую.

После обмена рукопожатиями они снова стали следить за игрой.

Лия попыталась последовать их примеру.

Каким-то дальним участком мозга она понимала, что этот чудесный октябрьский вечер самой природой словно создан для бейсбола: было тепло, с близкой Атлантики тянул мягкий, солоноватый бриз.

Лия прекрасно сознавала, что творится вокруг – толпы людей, собравшиеся в старом бейсбольном парке, жевали хот-доги и щеголяли в кепках с эмблемами «Ред соке». Все они жадно, в едином порыве, смотрели, как летает мяч и бегают по полю маленькие фигурки. Все остальное для них просто не существовало.

Лия изо всех сил старалась не отличаться от всех, чтобы никто не обратил на нее внимания.

– Вот так! Молодец, О'Нил.

Она тупо кивнула. Тони бесновался от избытка чувств.

Но как она могла сосредоточиться на бейсболе, если единственным чувством, которое она испытывала, был страх за собственную жизнь?

Впрочем, может быть, она преувеличивает опасность…

Нет, не преувеличивает.

Почему еще раньше, в машине, не спросила Тони, куда он ее везет?

Как она могла беспечно предположить, что они поедут пообедать в какой-нибудь загородный ресторан?

Почему Тони не сказал ей, что они едут на игру, до тех пор пока не припарковал машину неподалеку от Кен-мор-сквер.

Только тогда у нее хватило ума спросить:

– Куда мы приехали?

И тут Тони торжественно извлек из нагрудного кармана рубашки два билета и гордо объявил:

– Это сюрприз! Мы идем в «Фенвей», посмотреть, как «Ред соке» надерет задницу «Янки»…

В «Фенвей»?

Это же большой стадион, там соберется разношерстная толпа и…

– … матч будет транслироваться по национальному телевидению.

По национальному телевидению?

Лия ощутила подступающую дурноту и такую слабость в коленях, что несколько секунд была не в состоянии выбраться из машины. Тони, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу, стоял возле открытой дверцы и говорил:

– Пойдем, пойдем, мы опаздываем.