– Почему не берёт? – в ответ зашептала я, наблюдая за тем, как охотница отбрасывает к ногам освеживальщиков – Сладкого и Парагриппа – добычу в виде трёх кроликов, пяти белок и какой то птицы.

– Боится потерять.

Меня передёрнуло от неожиданности перед услышанным. Дикая и вдруг чего то боится? Я готова была услышать подобные слова о ком угодно, но только не о ней.

– Чего бояться то? – наконец зашипела в ответ я.

– Ну, может причина в том, что она уже потеряла слишком многих.

Тридцать восемь человек. Да, счёт немаленький.

– Когда же она может взять меня с собой?

– Минимум через четыре недели.

Я резко выпрямилась. Через месяц?! Я не собираюсь молча сидеть на заднице ничего не делая целый месяц! Может с другими такое и прокатило, но со мной подобное точно не пройдёт.

Заняв своё место на самом высоком ящике, прямо передо мной, Дикая впервые с момента своего прихода посмотрела на меня, и наши взгляды сразу же пересеклись.

– Ну как развалины цивилизации? Много нашла? Проводишь посмотреть?

В её глазах читалось озорство. Но только в её глазах – лицо осталось неприступно холодным для играющих внутри неё в пинг понг эмоций.

– Ты обманула меня, – едва уловимо прищурилась в ответ я.

– Сама виновата. Ты невнимательно слушала. Тебе ведь ясно дали понять, что в этом месте нет двери с надписью “Выход”.

Она приняла из рук Абракадабры свою порцию ужина: отварной картофель с мясом куропатки.

– Я хочу быть охотницей, – не раздумывая бросила я.

– У нас уже одна есть. Так что забудь.

– Почему нет? У вас ведь двое медиков, двое освеживальщиков, двое часовых. Почему охотников не может быть двое? – Все замерли, упершись напряжёнными взглядами в Дикую, которая тем временем спокойно уплетала картофель. – Ты ведь видишь, что голодных ртов здесь много, а я ем за двоих…

– Успокойся: не сможешь съесть больше, чем у нас есть. Да и Змееед бдит над нашими запасами так ответственно, что мышь носа не подточит. Так, Змееед? – в её тоне прозвучали отчётливые ноты сарказма, но Змееед, очевидно, их не уловил.

– Да, всё посчитано, всё стоит ровно, – с порывом отозвался парень.

– Слышала? Всё посчитано, всё ровно.

Посвящается

N

.

Часть 1.

Па́ддок.

Глава 1.

День 1.

С моих лёгких спала великая тяжесть, из за чего я сразу же начала задыхаться: дышать было непривычно, как могло бы быть непривычным летать. Отличие только в том, что летать я никогда не умела, а дышать умела с самых первых секунд своего прихода в этот мир, но словно умудрилась забыть, как этот процесс осуществлять таким образом, чтобы в порывах заглатывания кислорода внутренние органы не рвались от непривычки.

Глаза открылись только спустя три болезненных вздоха, но не до конца – веки словно налились свинцом и, превратившись в металлические жалюзи, теперь отказывались подниматься и пропускать свет в тёмный дом… Снаружи что то сияло. Прямо передо мной. В попытке сосредоточиться, я прищурилась и внезапно рассмотрела неожиданный источник света: всего в нескольких сантиметрах от моего лица светилось лицо неизвестной мне, молодой девушки. Даже через чудаковатое сияние, тёплыми потоками исходящее от её светлой кожи и холодными потоками льющееся от её густых иссиня чёрных волос, я смогла распознать в незнакомке неподдельную красавицу. У неё были большие и самые выразительные из всех, что мне доводилось видеть, чёрные глаза с необычными серебристыми прожилками нитями и крапинками металлического отблеска.