Почти всем.

— Ты что, стянула что-то? Или морду бой-френду набила?

Чуть поворачиваю голову. Окидываю парня взглядом с головы до ног. Он перестает улыбаться:

— Но-но… ты чего такая… дикая?

Парень тощий и очень хитрый. Шрам на щеке. Черные глаза блестят, как у птицы.

— Мне нужна подзарядка, — говорю ни с того, ни с сего.

— Чего?!

— Что слышал. Мне нужна подзарядка, срочно. Ты знаешь, как найти?..

— Вали отсюда, — говорит он нервно.

Я поворачиваюсь и иду к двери. Светящиеся рыбы пялят на меня огромные глазищи. Я берусь за дверную ручку…

— Подожди, — говорит парень.

— Ева! Ева, вставай скорее! Я нашла для тебя… — я невольно понижаю голос, — …подзарядку! Пошли! Пошли!

Я трясу ее и уговариваю до тех пор, пока она не открывает глаза. Совершенно равнодушные. Ей уже все равно, жива она или нет.

— Ева, пожалуйста. Я знаю, куда идти. Вставай!

Игнат приносит из общей кухни воды в ковше — вообще-то водопровод работает только час в сутки и только до пятого этажа, но у нас, к счастью, четвертый. Холодная вода смывает с Евы остатки косметики и немножко приводит в чувство.

— Пойдем, — уговариваю я.

Она прерывисто, со всхлипом, вздыхает.

— Ты человек или тряпка? — говорю зло. — Ты собираешься сложить лапки и сдохнуть? Учти тогда, что я с тряпками не дружу, я о них ноги вытираю!

Она мигает. Закусывает губу. Кивает. Честно пытается встать. Я хватаю ее холодные руки и тяну, тяну, будто вытаскиваю из болота.

Она встает.

— Игнат, ты поможешь… ты идешь с нами?

Он смотрит на меня круглыми глазами. Целую минуту, наверное. Наконец мотает головой.

— Я не могу.

— Трус паршивый!

— Послушай, у меня мать есть и отец. Если меня привлекут за операции с энергией…

Больше я не трачу на него времени. Совсем. Ева выпивает банку газировки, потом я помогаю ей добраться до туалета. Помогаю спуститься по лестнице и выйти из дома. Ее рука лежит у меня на плече. А кому какое дело? Гуляем мы! Подруги — не разлей вода.

— Нам далеко идти? — спрашивает Ева шепотом.

— Не очень. Возьмем рикшу.

В нашем районе не очень-то много рикш — большинству они не по карману. Но одна стоянка есть — на перекрестке в двух кварталах от дома.

Людей на улице уже меньше. Нагулялись, расходятся по домам. Хорошо нам, пикселям, мы можем дрыхнуть до обеда. А если кому-то с утра на смену?

Ева с трудом переставляет ноги.

— Девочки, у вас проблемы? — кричит постовой, не переставая вертеть педали. Ему скучно.

— Нет! — кричу в ответ. — Подружка напилась пьяная, ей можно, у нее сегодня день рождения!

— А-а! — Постовой сильнее налегает на педали, лампа у него над головой вспыхивает ярче. — Ну, поздравь ее от меня!

Остается пройти еще один квартал.

— Ева, — говорю я шепотом. — Ты можешь идти быстрее?

Она мотает головой. Я смотрю на небо: до рассвета остается несколько часов.

Евина рука соскальзывает с моего плеча. Ева медленно и плавно опускается на асфальт. Я оглядываюсь на постового: его лампа горит слишком ярко. Мы посреди улицы, как на ладони. Бумажка, свернутая трубочкой, жжет мне карман.

Подкатывает уличный разносчик. Я беру у него банку с энерджи-дринком, раскрываю, выливаю Еве на голову.