– Растай! – крикнула я, заставляя свое сердце замедлить биение. – Сделай себя невидимым!

Я сама уже умела делать это быстро, задержав дыхание и успокоив мысли.

«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым… Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом».

Я чувствовала, как плыву, исчезаю из поля зрения, и прижалась спиной к камню, позволяя своему телу слиться с его изломанной серой поверхностью.

Сердце тихо билось: каа тамп, каа тамп…

Я бросила сонный взор в сторону Хайки и увидела, как серый лис карабкается на каменную стену. Он что, сошел с ума? Хочет, чтобы его убили?

– Растай!

То, что я рявкнула на Хайки, нарушило мою собственную сосредоточенность, пришлось изо всех сил сдерживать дыхание.

– Я не умею! – проскулил Хайки, а бесшерстный уже направил на него свою дубинку.

Я метнула взгляд на крутой спуск к озеру. И ринулась к утесу. Спрыгнуть тут было невозможно, мы бы просто не уцелели при падении. Тут я заметила темный провал под скальным выступом. Это могло ничего не значить, может, просто ямка… Я вытянула шею. Внизу торчал небольшой камень. Достаточно ли он велик, чтобы приземлиться на него?

Мне удалось подползти к обрыву на животе, чтобы рассмотреть расщелину получше. Она уходила в каменную стену.

Я обернулась к Хайки:

– Сюда! Скорее!

В одно мгновение он очутился рядом со мной. Я услышала треск палки и свист, когда огонь проревел над нашими головами. Я подкралась к самому краю. И с глубоким вздохом спрыгнула, растопырив лапы, чтобы удержаться на маленьком выступе. Я со стуком упала на него, и камень вздрогнул подо мной. Задние лапы почти повисли над озером. С яростным визгом я дернулась вперед и оказалась прямо перед той щелью, которую видела сверху. Она прорезала скалу. Я забралась в нее в тот момент, когда из дубинки вырвался еще один жуткий гром. Успел ли Хайки спастись?..

Я съежилась, мои уши дрожали. Возле своих лап я увидела лужицу дождевой воды и с жадностью стала пить. Неужели смертельный огонь попал в Хайки? Я обернула вокруг себя хвост и стала ждать.

Палка снова рявкнула, прокатилось эхо. Я вытянула шею, выглядывая из щели, и тут на выступ свалился Хайки. Он, как и я, приземлился очень неловко, его задние лапы соскользнули вниз. Камень покачнулся. Хайки отчаянно заскреб лапами, приподнялся и прыгнул к щели. И как только он упал рядом со мной, камень дрогнул, с треском отломился от скалы и полетел в озеро. Я слышала свист и громкий далекий всплеск, когда он погрузился в воду.

Мы оба тяжело дышали, но палка уже не грозила нам. И бесшерстного не было видно, да он и не смог бы забраться к нам под козырек скалы. Далеко внизу в озере поблескивала вода, освещенная оранжевым солнцем с фиолетовым хвостом. Там мелькали какие то белые птицы, с высоты они казались просто маленькими пятнышками. Что ж, по крайней мере, мы спаслись от бесшерстного.

– Он на меня и не смотрел, – сказала я наконец.

Хайки испустил протяжный вздох:

– Ему нужна была моя шкура. Бесшерстные постоянно охотятся за ней.

Я с облегчением поняла, что хорошо его слышу сквозь жужжание в ушах, и нахмурилась, оглядывая шкуру Хайки. В Большой Путанице бесшерстные делали с лисами ужасные вещи. Я помнила манглер, в котором разъезжали похитители лисиц: они окружали их, ловили и увозили, чтобы убивать. Но мне никогда не рассказывали об охотниках, которые пользовались бы палками с огнем. Вероятно, им нужны шкуры потому, что у них нет собственного меха? Я посмотрела на свои передние лапы, на задние, где черная шерсть переходила в темно рыжую. Может быть, именно серая шуба Хайки представляла особую ценность для бесшерстных?

Хайки с пыхтением поднялся и подошел к краю щели.