– Отлично, – сказал Бартатуя. – Все равно ему некуда будет возвращаться, если твои люди как следует поработают. Еще новости есть?

– Одна довольно странная, – ответил Конан. – Мой полусотник, козак Рустуф, был в дозоре на северо-западе. Он нашел след от по меньшей мере тысячи конников. Судя по всему, они вышли за день или за два до того, как мы окружили Согарию. Скорее всего они идут в пустынную местность, называемую Голодной Степью.

Конан поразился впечатлению, которое произвели его слова на некоторых из присутствующих военачальников. Он заметил, что все, кого так поразило это сообщение, принадлежали к одному с Бартатуей племени, к ашкузам.

– Голодная Степь! – закричал от неожиданности один из них, – Ведь это…

– Обсудим позже, – с ледяным взглядом оборвал его Бартатуя.

"Интересно, – подумал Конан, – что бы все это могло значить? "

– Все уходите, – прибавил каган, – кроме киммерийца. Распоряжения вы получили.

Остальные вышли из шатра; многие перед уходом кивнули Конану. Он раскланялся в ответ. Зачем ссориться с этими людьми? Они живут кланами, не угодишь одному – наживешь толпу врагов. Уж таковы они, гирканийцы. Что ж, он знавал людей похуже.

– Налей-ка вина, Конан, – сказал каган.

Конан наполнил две чаши из позолоченного кувшина и подал одну своему повелителю. Каган глотнул вина и произнес:

– Ты говорил мне, что Киммерия – страна каменных гор, Конан?

– Так и есть, каган, – ответил тот, не понимая, к чему Бартатуя клонит.

– Думаю, киммерийский парень с детства умеет карабкаться по скалам, или нет?

– Сущая правда. Мне частенько приходилось карабкаться по отвесным скалам – когда разорял птичьи гнезда или овцу охромевшую искал… Или когда шли в засаду на волчье логово.

– Великолепно, – ответил Бартатуя. – Я хочу, чтобы ты сегодня забрался на стены Согарии и посмотрел, что там внутри происходит.

Он должен был знать! Это в духе кагана – осыпать человека милостями, а потом послать на верную смерть. У любого гирканийца найдутся родственники, соплеменники, которые возмутятся, если с ним так обойдутся, а за чужака кто заступится? Он не спорил.

– Будет сделано, каган. Что именно надо разведать? Бартатуя указал на одну из построек на модели города:

– Во-первых, дворец князя. Город переполнен беженцами, так что, если ты заберешься на стену, дальше ты легко сможешь незамеченным пробраться к самому дворцу. А если ты заберешься внутрь и найдешь хорошее убежище, ты сможешь подслушать кое-что очень для меня ценное.

Конан задумался: понимает ли этот человек, насколько опасно, смертельно опасно его поручение? Должно быть, понимает, но для него это не важно. Человеческие жизни – только разменная монета в его игре, а ставка – власть. А уж его, Конана, жизнь и вовсе никакой цены не имеет.

– Что еще? – сухо спросил он.

– Силы защитников. Хорошо бы подсчитать годных для дела лошадей в их конюшнях. Ну и каков их боевой дух, конечно. Но это уж в следующий раз.

– Что ж, в следующий так в следующий. А пока, каган, мне нужно как следует подготовиться к этому разу.

– Иди, – ответил Бартатуя, переводя взгляд на макет города. Подожди…

Киммериец повернулся:

– Да, каган?

– Смотри не предай меня.

– Это же безумие, Конан, – воскликнул Рустуф. Они сидели в своей палатке. Фауд стоял на страже. – Не делай этого! Возьмем лучше хороших лошадей – и айда отсюда.