Теперь, когда его страсть была утолена, он почувствовал к ней острую жалость.

– Старайся не думать об этом, моя хорошая, – сказал он, гладя ее волосы, упавшие на плечо. – Все уже в прошлом.

– Нет, я всегда буду думать об этом – во всяком случае, до тех пор, пока не найду Сюзанну. Да и после того вряд ли сумею забыть.

Когда он перебрался на свою половину кровати, она перевернулась на бок, и он, прижавшись к ней, спросил:

– Может, тебе станет легче, если ты мне расскажешь об этом?

– Зачем тебе знать такие вещи? Вряд ли это может доставить удовольствие.

– Мне ведь приходилось хоронить стольких захваченных индейцами женщин, Энни, – тихо проговорил он. – Так что сомневаюсь, что услышу от тебя такое, о чем не имел бы уже представления. Я даже видел женщин, у которых были вырезаны все внутренности. Поэтому, если, рассказав мне об этом, ты хоть немного облегчишь себе душу, я готов тебя слушать.

– Но ты станешь считать меня грязной…

– Исключено. – Все думают так обо мне. Я вижу это по их глазам.

– Я же не «все», Энни. – Он обнял ее и положил руку ей на грудь. – Я ведь твой муж и люблю тебя, а стало быть, должен разделить твою боль. Если, конечно, ты хочешь и дальше молчать, я не буду больше настаивать, но если есть хоть малейшая потребность рассказать, то вот он я – рядом с тобой. – Она ничего не говорила в ответ, и он добавил: – По всем правилам, ты не должна была выбраться оттуда живой, но, видно, у господа была причина не дать тебе умереть. – Он уткнулся лицом в ее волосы и прошептал: – Хотелось бы надеяться, что я и есть эта причина.

– Мне тоже, – ответила она шепотом.

– Тебе не стоит туда возвращаться, – сказал он и почувствовал, как она вся напряглась в его объятиях. – Погоди, выслушай меня. Я не хочу, чтобы ты видела этих ублюдков и вновь переживала в памяти все, что они с тобой сделали.

– Нет, я должна туда ехать. Просто должна.

– Но в этом нет необходимости. Я и сам могу съездить в Форт-Силл, а там, говорят, есть несколько команчей, у которых с белыми нормальные отношения. Так вот, может, мне удастся уговорить кого-нибудь из них отправиться со мной до Льяно, а там я поищу твою девочку. Готов посвятить этому все лето, Энни. Обшарю все их чертовы стойбища, которые только смогу обнаружить.

– Но ты же ни разу ее не видел, – ответила она глухим голосом. – А я как-никак ее мать.

– Возьму с собой ее куклу. Нет такого ребенка, который не узнал бы своей игрушки.

Немного помолчав, она вздохнула и сказала:

– И все-таки я должна ехать, Хэп.

– Ну что ж, ладно.

Он отодвинулся от нее, сел в кровати и опустил ноги на пол.

– Поздновато мы с тобой отправляемся: мне ведь нужно еще заехать на станцию дилижансов и купить пару мулов… Ой!

Глянув вниз, он увидел черного котенка, который ухватился лапками за большой палец его ноги.

– А, это ты, чертенок…

– Сегодня мы не сможем уехать, – неожиданно сказала она, садясь в постели за его спиной. – Я не могу оставить Паучка на произвол судьбы. Мне придется отвезти его к Мэри.

Ухватив черного пушистого зверька за шиворот, Хэп поднял его с пола и сказал:

– Кошки прекрасно могут заботиться о себе, Энни. У большинства людей, которые их держат, они даже в дом никогда не заходят.

– И все равно мне будет не по себе.

Хэп обвел взглядом комнату, поражаясь тому, какой кавардак можно устроить с помощью всего одного клубка шерсти.