— Конечно, не слышат! Только мы вдвоем можем говорить друг с другом, только ты и я. Ты взял чужую жизнь. Теперь мы навсегда вместе, теперь ты мой. Мой!

— Врешь, сука! — выкрикнул Максим. — Сдохни, тварь!

Автомат запрыгал, забился в его руках, посылая свинец в хохочущий череп. Половина пуль, конечно, прошла мимо цели, но попавших вполне хватило, высохшая от времени изукрашенная кровавыми узорами костяшка разлетелась брызнувшими в разные стороны черепками.

На него навалились сзади, сильные руки вырвали и отбросили в сторону автомат. Кто-то перехватил локтем горло, лишая возможности сопротивляться. Он бился изо всех сил, кричал, брызгая во все стороны слюной, что они ничего не понимают, пытался что-то объяснять. В конце концов, тот, кто держал его за горло, просто нажал посильнее, в голове крутнулся огненный хоровод мерцающих звезд, свернулся спиралью Млечного пути, и наступила долгожданная темнота. Не та, жаркая, пахнущая порохом и кровью, а холодная и пустая, отстраненная темнота космоса, которой нет дела до мелких дел букашек зовущихся людьми.

Пришел в себя он от хлесткой пощечины, истерично хватанул губами насыщенный влагой воздух и лишь потом открыл глаза, встретившись взглядом с присевшим перед ним на корточки Артуром.

— Ты как, парень? — в голосе искреннее волнение и забота.

— Вроде нормально, только дышать трудно, — горло, будто тисками перехватили, слова еле выталкиваются из него наружу, звучат сиплым почти неслышным шепотом.

— Это ничего, пройдет. Леший слегка перестарался. Но ты сам виноват, до смерти нас всех перепугал. Ты чего шмалять-то начал?

В голове крутнулись отрывочные несвязные воспоминания о смеющемся черепе, нет, такого говорить точно нельзя, решат, совсем с катушек слетел…

— Не помню… — Макс беспомощно пожал плечами. — Нашло что-то…

— Угу… ясно, — покивал головой Артур. — Попервости бывает иногда. Напугал ты нас, думали, у тебя крыша съехала.

— Да нет, нормально все…

— Нормально, — с сомнением протянул маленький казах. — Ну, смотри. Пока сиди тут, отдыхай. И вот еще, на, глотни.

Металлическое горлышко фляжки ткнулось в безвольные губы, он автоматически втянул в себя теплую, остро пахнущую жидкость и закашлялся. Вокруг засмеялись. Карабас поведя носом и сделав стойку, как хорошо выдрессированная охотничья собака поинтересовался:

— Водка?

— Обижаете… Чистый спирт, — хитро прищурился Артур.

Максу уже было все равно, внутри разливалось приятное тепло, жидкий огонь растекался по жилам. Вскоре в мозгу плеснула ласковая приливная волна, зашумела в висках, смывая все перипетии сегодняшнего дня, делая все вокруг мелким и неважным.

— Ну, чего встали?! Цирк вам здесь что ли?! — словно издалека донесся до него голос Артура. — Осмотреть лагерь, проконтролировать работу, собрать все ценное, если что найдете. Вперед, не стоять, черти-турки!

Потом из поплывшего перед глазами тумана вынырнуло широкогубое с приплюснутым носом лицо Мбонги. Командир следопытов долго всматривался в глаза Максима, что-то приговаривая на суахили, а может и на каком-нибудь другом местном наречии, жалостливо цокая языком и укоризненно качая головой.

— Плохо… Совсем плохо… — произнес он наконец по-французски.

Мбонга еще что-то говорил, но Максим уже не слышал его, провалившись в черную яму тяжелого сна без сновидений.