|
Домики были в основном дощатые, наспех сколоченные, улочки грязные, занесенные перекати-полем, а молчаливые пастухи-ковбои и старухи-индианки, закутанные в свои одеяла, останавливались около покосившихся лачуг, чтобы посмотреть на нее. Хотя Шелби была одета в немаркую темную юбку, белую английскую блузку с высоким кружевным воротником и жакет, она сознавала, что выглядит необычно и обращает на себя внимание. Она бы рада была укрыть свои буйные темно-рыжие кудри под широкополой стетсоновской шляпой, свои досадные округлости — под мешковатыми, просторными рубашками и ковбойскими штанами, лишь бы эти люди перестали глазеть на нее. Костюм, в который она вырядилась дома, чтобы напугать мать, может быть, и был шуткой, но она от всей души надеялась, что сумеет сбросить с себя хотя бы часть наложенных на женщин запретов, как только приедет на ранчо. Она могла бы даже полюбить этот неприглядный город, если бы взамен получила хоть немножко свободы.
Дорога, по которой они ехали на юг, была едва различима. Она то появлялась, то исчезала, почти везде проходя вдоль русла реки Шошони, которую, как дядя Бен сообщил Шелби, до недавнего времени называли «Зловонной рекой». — В воде ее полно серы, — добавил он. Несмотря на беспрерывную качку, из-за которой ее не раз чуть не выбрасывало из повозки, и на саднящую боль ее натертого под юбкой тела, Шелби нашла, что панорама, которая разворачивалась перед ее восхищенным взглядом, могла с лихвой вознаградить ее за все эти неудобства. Вдали появлялись усадьбы и деревенские домики — крохотные точки, окруженные игрушечными деревьями, казавшиеся еще меньше на фоне далеких гор, чьи пики, устремляясь вверх, точно врастали в небо. Ранчо «Саншайн», как, оказалось, было расположено почти в двадцати милях от Коди, а ехали они медленно. После двух часов путешествия Шелби начала подумывать, что вряд ли ей захочется, этак между делом заскочить в город, чтобы навестить кое-кого из знакомых, как это случалось в Дэдвуде… Но Бен рассмеялся и заверил ее, что у нее найдется множество способов, чтобы скоротать время. Не раз за время этой долгой поездки она задумывалась, гадая, что за дом выстроили Тайтес и дядя Бен. Не следует ли ей заранее подготовиться к разочарованию? Все знали, что ни один из них не обладает чувством прекрасного, и когда Шелби издалека заметила жалкий, покрытый дерном домишко, окруженный кустиками полыни, несколько тощих коров да старика, задубевшего от ветров и непогоды, верхом на лошаденке, опасения ее усилились. — Мои новые соседи? — спросила она с любезной улыбкой. Бен Эйвери взглянул на крохотную жалкую землянку и, разумеется, не мог удержаться, чтобы не поддразнить племянницу. Он, как ни в чем не бывало, помахал рукой фермеру и заметил: — Барт Кролл вовсе не так уж плох. Что с того, что у него не хватает половины зубов? Он так сворачивает цигарки — любому сто очков вперед даст! К тому же у него полным-полно земли. Бен ткнул Тайтеса в спину: — Помнишь, Тайтес, Барт вроде говорил, что переписывается с одним из этих брачных агентств на востоке?.. Тайтес Пим, розовощекий маленький человечек, так до конца и не избавившийся от своего корнуоллского акцента, сжалился над Шелби. Он прослужил у Фокса Мэттьюза чуть ли не двадцать шесть лет, с той поры, когда Фокс и Мэдди еще даже не подозревали, что полюбят друг друга. Тайтесу нелегко было думать о Шелби иначе как о маленькой девочке, которую он поклялся защищать. Он нахмурился, неодобрительно глянул на Бена и проворчал: — Ты и всегда-то был баламутом, парень, еще, когда бегал в коротких штанишках по дэдвудским пустошам! Что ты морочишь голову нашей маленькой Шелби? Барт Кролл ей не пара, даже если бы у него и не было жены. Я слышал, он привез себе прехорошенькую милашку из Сент-Луиса пару недель назад. — Невеста по почте, а? Бедняжка! Страх Шелби постепенно улегся, сменившись негодованием; она повернулась к дяде: — Как ты можешь говорить мне такие гадости — и в такое время! Если б я думала, что это поможет, я бы пожаловалась на тебя маме. |
