Подали первое блюдо — суп-жульен и кефаль, запеченную в фольге. Все принялись за еду, а Шелби с сомнением разглядывала то, что лежало у нее на тарелке; Джеф наклонился и шепнул ей:

— Я случайно не забыл предупредить тебя, что положение герцогини Эйлсбери — совсем не то, к которому человек в здравом уме может стремиться?

— Нет. Но я люблю тебя, Джеф.

— Я рад это слышать. С остальным, мы разберемся позднее.

Все так же шепотом она спросила:

— Что это за ужасная, дурно пахнущая гадость в фольге?

— Кефаль. — Его душил смех. — Это рыба.

Она, наморщила было нос, потом лицо ее стало строгим, серьезным.

— Вот так. Теперь я похожа на герцогиню?

— Это только начало.

Волны нежности и желания захлестывали его, и он отдал бы весь этот обед, лишь бы остаться с Шелби вдвоем.

За обедом — куриными котлетами, отваренной свиной ногой с гороховым пудингом и жареной дичью с гарниром из водяного кресса — Шелби взволнованно рассказывала Мэнипенни о торжественном открытии отеля «Ирма» и как получилось, что она попала в труппу «Дикий Запад». Джеф слышал только обрывки этой истории, так что ему тоже было интересно послушать.

— Признаюсь, я в восторге от представления, — сказал Чарльз, — и я был потрясен вашим талантом, когда не так давно увидел ваше выступление. Вам, наверное, тяжело будет бросить все это?

—Я что-то не понимаю, — вежливо улыбнулась Шелби.

— Я имею в виду, что ваше обручение с герцогом Эйлсбери требует, чтобы вы ушли из шоу «Дикий Запад». И я подумал, что вам, наверное, будет немного грустно покинуть его так быстро после вашего дебюта.

— Но я вовсе не собираюсь уходить. Полковник Коди был настолько предупредителен, что заключил со мною устное соглашение, вместо того чтобы подписать контракт. — Она сделала большой глоток вина и добавила: — Он, кажется, считает, что люди приходят посмотреть на меня, хотя мне это и не совсем понятно, так что я буду продолжать выступать всю весну, пока труппа не уедет из Лондона.

— Шелби привыкла принимать все решения сама, не советуясь со своим спутником, — перебил ее Джеф, говоря очень сдержанно, терпеливо. — Нам еще нужно обсудить это вместе.

Затем, пытаясь перевести разговор на другую тему, прежде чем они снова начнут спорить при посторонних, он повернулся к Вивиан:

— Мне бы не хотелось показаться назойливым, но я давно собирался спросить вас… как вам удалось убедить моего старого врага Барта Кролла отпустить вас сюда?

Вив, стала белее белой скатерти на столе, глядя на Шелби отчаянными голубыми глазами. Невинный вопрос Джефа вернул ее внезапно в ту ужасную, омерзительную жизнь в грязной, удушливой земляной тюрьме, которую она делила с Кроллом.

Шелби бросилась ей на помощь:

— Джеф, ты что, решил состязаться со мной в бестактности?

Все замолчали, лакей как раз подавал пирожные с крыжовником, бисквиты и сбитые сливки. Шелби воспользовалась этим, чтобы подумать и дождаться, пока они останутся одни, прежде чем продолжить:

— Быть может, лучше сразу прояснить эту неприятную тему, да и покончить с ней навсегда. Так как все мы тут друзья, мы можем быть искренними друг с другом, но я знаю, что наша милая Вивиан не захочет больше говорить об этом после сегодняшнего вечера.

— Искренними? — ахнула Вивиан.

— Да. В конце концов, в этом нет ничего постыдного! Дело в том, что Вивиан сумела найти в себе мужество вырваться от этого страшного человека, разорвать цепи этого брака и приехать вместе с Беном и со мной в Лондон…

— Вот, так так! — воскликнул Мэнипенни.