Направляясь в ту сторону, откуда она недавно приехала, Шелби думала, что скоро увидит мужчин. Они могли уже и сами вернуться к коралю! Эта уверенность подбадривала Шелби, несмотря на усиливающийся ветер и сгущающиеся снежные хлопья. Поначалу она восхищалась красотой кружевных снежинок, потом ее поразило, что они могут быть такими громадными и так больно жечь, ударяя в лицо. Снег заполнял все пространство, бешено взвихриваясь, насколько хватало глаз.

Бродяжка остановилась, и Шелби потрепала ее по холке и крикнула, стараясь перекричать рев бури:

— Все в порядке, малышка! Не бойся!

Жесткий, саднящий комок страха начал расти у нее где-то под ложечкой. Сколько прошло времени? Холод уже не просто беспокоил ее, он стал жгучим, мучительным. Что, если она отморозит себе нос и его придется ампутировать? Шелби готова была расплакаться: ей было ужасно жаль, что Бродяжка должна переносить все это, и тут, неожиданно, она заметила серый силуэт сквозь густую снежную пелену. Там кто-то есть!

— Эй! — крикнула она. — Это я! Шелби!

Но когда она пришпорила лошадку, прорываясь навстречу ветру, силуэт растаял, став просто тенью. Ужас потихоньку просачивался в сердце Шелби. Отец рассказывал ей истории о людях, застигнутых таким ужасным бураном, что они видели миражи, совсем как те, которые обманывают людей, потерявшихся в пустыне…

Сердце ее забилось сильнее, подстегиваемое страхом и ее собственным необузданным темпераментом. Может быть, лучше вернуться? Но в какой стороне ранчо? Все ее ориентиры исчезли, и мир превратился в помутневшее, взбаламученное море морозной белизны.

И тут сквозь ветер Шелби услышала голос, выкрикивавший, казалось, ее имя. Лошадка повернулась сама, без понуканий, в надежде на помощь, и они вместе пробивались вперед, к другому силуэту, который, чем ближе они подъезжали к нему, делался, по счастью, все яснее.

Человек, сидевший на лошади, оказался Лусиусом.

— Вы заблудились, а? — прохрипел он. Громадный, об лепленный ледяной коркой шарф закрывал всю нижнюю половину его лица.

— Нечего вам было сюда соваться, мисс Шелби. Поехали с нами домой.

И он снова занялся стадом, которое они загоняли обратно к дому.

Несчастные животные вразброд брели вдоль ограды по двое, по трое в ряд, двигаясь вслед за Лусиусом и Маршем; Шелби машинально стала пересчитывать их. На эту неделю у них значилось 183 головы рогатого скота, а перед загоном они надеялись отыскать еще семнадцать потерявшихся в горах телят. Жизнь станет намного проще, когда на каждом животном будет проставлено клеймо, но пока, слава Богу, хоть ограждение закончено, и даже если сегодня они потеряют пару бычков, животные никуда не денутся с ранчо «Саншайн», до тех пор, пока буря не утихнет.

Из-за метели Шелби ничего не видела дальше нескольких ярдов. Теперь она узнала гнедую кобылу Кэйла; самого всадника почти невозможно было разглядеть, столько на нем всего было намотано. Он помогал сгонять коров в стадо и гнать их вперед, но на минутку остановился и крикнул Шелби:

— Что вы тут делаете, мэм? Прошу прощения, но Джеф просто шкуру с вас спустит, если увидит вас здесь. — Он махнул рукой назад, в крутящуюся снежную замять. — Лучше вам убраться отсюда подальше, прежде чем…

Шелби подумала, что ветер отнес его последние слова в сторону. Поворачивая лошадку поближе к ковбою, она крикнула:

— Что? Я не слышу!

Но Кэйл уже замолчал, махнув ей рукой, чтобы она уезжала, и развернул лошадь, собираясь продолжать путь. Шелби решила ехать за ним и послала Бродяжку поближе к ограждению, которое было единственной вехой в этом океане белизны.