— Мне страшно!

Она думала, они повернут и поедут вдоль изгороди, пока не оторвутся в темноте от своих преследователей. Но ограждение все приближалось, и ей пришлось закусить губу, чтобы подавить крик, рвавшийся у нее из горла. Когда Джеф пригнулся в седле, увлекая ее за собой, Шелби в ужасе закрыла глаза.

Жеребец взмыл, взлетая все выше и выше, устремляясь веред, он, казалось, парил, — как английские лошади на картинах, изображающих охоту на лис, которые видела Шелби. Ни одна американская лошадь не сумела бы прыгнуть с такой удивительной грацией, но Чарли приземлился мягко, спокойно, несмотря на значительную ношу на спине.

— А где парни? И скот? — резко спросил Джеф, когда они очутились по свою сторону ограждения.

— Дома… Я сказала им… чтобы они возвращались домой.

Она с удивлением почувствовала, что чуть не упала в обморок от страха и облегчения. Но все это еще не закончилось — копыта стучали все ближе по каменистой земле.

Не успела еще Шелби прийти в себя, как Джеф буквально столкнул ее с лошади, спрыгнув и сам вслед за ней. Держа поводья в одной руке и сжимая другой ее руку, он пробирался вперед во мраке, направляясь к неглубокому оврагу, который был, по-видимому, руслом протекавшей тут ранее Зловонной реки. Надеясь на это ненадежное укрытие, Джеф под покровом темноты увлекал Чарли вниз, в лощину.

Шелби уже пришла в себя настолько, чтобы сообразить, что от нее требуется. Обвив руками шею жеребца, она тянула его вниз, и они вместе с Джефом убедили Чарли опуститься на землю. Затем улеглись и сами по обеим сторонам жеребца и, ласково похлопывая его по спине, стали ждать. Холодный весенний воздух, казалось, трепетал от напряжения и опасности.

Не прошло и двух минут, как кони преследователей остановились перед проволочным ограждением.

— Тебе, видать, чего-нибудь привиделось, Тед! Надо было мне остаться да сыграть еще — глядишь, и выиграл бы немного деньжонок! Так я и знал, что мы зря теряем время!

— Ты что это, Барт? Ты же сам видел эту лошадь, не хуже меня!

— Тогда где же она? Не могла она просто растаять в воздухе, потри глаза — тут же изгородь! Думаешь, она проползла под колючей проволокой?

Он захохотал.

— Спорю на что угодно, это был олень. Слишком уж ты стал подозрительным, вот что я тебе скажу. Этот английский молокосос шнырял тут, вынюхивая, вот ты и решил, что он что-нибудь замышляет, тогда, как на самом деле у него наверняка не хватило бы ума даже на то, чтобы подтереть собственный зад!

Кролл расхохотался, в восторге от своего остроумия, потом закашлялся.

— У меня на эти дела нюх, — не сдавался Тед, когда они повернули обратно, отъезжая от изгороди. — Если этот сопляк ничего не задумал, почему же его сегодня вечером не было в салуне?

— Да потому что он забавляется с этой психованной девчонкой Мэттьюз! Хочет получить от нее все, что возможно, пока ее дядюшка не вернулся из Биллингса!

Снова хохот и снова кашель; затем, отъехав уже так далеко, что слов почти не было слышно, Барт добавил:

— Мы вот как все это выясним. Спросим Вив, не видала ли она или не слыхала чего этой ночью. Я научил ее, как следует стеречь ранчо, когда меня нет…

* * *

Непонятно отчего, но в эту ночь, когда они возвращались домой, и Шелби и Джефа отчаянно, неудержимо влекло друг к другу. Он притворялся, что сердится на нее, но в действительности, когда она вот так сидела перед ним в седле, прислонившись к его груди, он, очарованный, забыл обо всем. Увы, его собственное тело выдавало его, и он ничего не мог с собой поделать, — оно твердело, становясь все горячее под его легкими темно-коричневыми брюками.