Люк подошёл ближе, укрывая девушку в своих объятьях, наслаждаясь её восхитительным запахом. Мужчина чуть наклонился, приподнимая волосы своей пары, едва ощутимо касаясь губами её ушка.

— Я считаю, что ты очень, очень хороша.

Кэйтлин промолчала, но та легкая дрожь её тела стала для него лучшим ответом. Люк желал её. Желал ласкать её, соблазнить её. Начав с пальцев на её ногах, поцелуями подняться к этим восхитительным губам. И дело было не в желании. Люк не чувствовал и намёка на оборот. Он просто жаждал эту женщину, свою пару, подаренную ему судьбой.

Люк сказал Кэйтлин, что привёл её сюда, чтобы поговорить, и хоть они и поговорили об их жизнях, он всё ещё не рассказал своей паре правду о себе. Или о них двоих.

Агассу планировал это, да, но сейчас вся его решимость испарилась. Он был тем зверем, на которого Кэйтлин охотилась, зверем, что предал её. И Люк должен рассказать ей об этом когда-то — конечно, он сделает это. Но не сейчас. Ещё нет.

Сначала, Люку хотелось поухаживать за своей парой, пригласит её на свидание, завоевать её сердце, как делали это мужчины в отношении понравившихся им женщин, на протяжении веков.

Ему хотелось быть мужчиной рядом с ней, а не зверем. Ему хотелось любить её.

И Агассу хотелось, чтобы и Кэйт любила его. Потому что если бы она полюбила его, если бы смогла впустить Люка в своё сердце — только тогда Кэйтлин Рэйн сможет простить его.

Мужчина обнял детектива за талию, теснее прижав к себе. Чуть отклонив назад её голову, Люк посмотрел в её наполненные желанием зелёные глаза. Кэйт чуть приоткрыла губы, и оборотень, не дожидаясь, пока его пара потребует, чтобы он остановился или попросит, чтобы продолжил — накрыл её рот своим, скользнув языком внутрь, подгоняемый сексуальной жаждой.

Человеческие желания затопили его кровь — чисто человеческая похоть — и единственной животной вещью в нём был дикий бунт инстинктов, жаждущий заявить на эту женщину права, раз и навсегда.

Растаяв от прикосновений Люка, Кэйт не была против разделить его желания, что только ещё больше возбудило мужчину. Он не мешкал — просто не мог, — прижимая девушку к двери, пока его пальцы искали пуговицу на её джинсах. Мужчина должен заполучить её. И Рэйн была точно в таком же отчаянии.

Пара опустилась на пол, перевернувшись на старинный турецкий ковёр, пока Люк не оказался сверху. Когда Кэйт чуть приподняла бёдра, Люк стянул вниз её джинсы и мягкий шёлк её трусиков. Девушка лежала перед ним, обнажённая и жаждущая, и с её губ сорвалось всего одно слово:

— Сейчас.

Мужчина не колебался. Он был слишком твёрд, слишком возбуждён, потому, быстро избавившись от своей одежды, Люк мягко раздвинул бёдра возлюбленной, дразня, касаясь членом её киски. Агассу играл с ней, но вскоре и его выдержке пришёл конец. И когда Кэйт умоляла его взять её — Люк исполнил её желание, войдя в податливое тело.

Их оргазм был быстрым и мощным. Опустившись спиной на ковёр, Люк, устроив девушку поверх своего тела, нашёл её губы своими. И, целуя её, мягко и сладко, на него обрушилась совершенно новая реальность. Правдой было то, что из-за его проклятой родословной, Кэйт оказалась связана с ним. Но, Люк знал, что и сам он привязан к ней путами любви.

***

К вечеру Кэйт поняла, что и сама не знала себя полностью. Она всегда верила, что была рассудительной. Конечно, девушка не была одной из тех женщин, что клюнули бы на сказку о Золушке. Но вот теперь она сама попала в эту ловушку, и чем больше Люк относился к ней, словно к принцессе, тем больше Кэйтлин нравилось играть эту роль.

Пара провела день в замке Люка — она не смогла подобрать иного слова, чтобы описать ошеломляющий особняк или сады, наполненные цветами, принадлежащие этому мужчине. Кэйт ничего не смыслила ни в прекрасной мебели, ни в фантастическом садоводстве, но она знала достаточно, чтобы понять, что всё это было следствием огромной заботы и денег.