— Хорошо он вам врезал, а?

Ее расширенные голубые глаза мигнули, оставаясь все такими же отсутствующими и испуганными.

Вернувшись к коню, Свифт вытащил из тюка одну из своих рубашек. Девушка не оказала ни малейшего сопротивления, пока он просовывал ее безвольные руки в рукава рубашки. Она даже не вздрогнула, когда он задел ее обнаженную грудь, застегивая пуговицы. Ему подумалось, что ее оцепенение вполне естественно после этого ужасного урока, что был ей преподнесен.

— Прошу прощения, что не застрелил его раньше, — сказал он. — Но я был уверен, что у меня нет ни малейшего шанса. Может быть, это ваш Бог услышал ваши мольбы и решил прийти мне на помощь.

Казалось, его слова не доходят до ее сознания. Свифт опять вздохнул и принялся пристально рассматривать дальнее ранчо, гадая, не оттуда ли она приехала. Оттуда или не оттуда, но это был ближайший дом, а время играло против них. Ему надо было поскорее убираться отсюда. Он знал, что у Чинка есть двое братьев, которые вряд ли легко примирятся с его смертью. Как только к Родригесу вернется способность соображать, он возвратится. Если он оставит смерть Чинка неотмщенной, братья Габриеля убьют его самого.

Свифт понес дрожащую девушку к лошади. Похо-е, она несколько пришла в себя, когда он усадил ее в седло. Сам он уселся сзади и обхватил ее за талию, внимательно следя, чтобы его рука не оказалась слишком близко от ее груди.

— Благодарю вас, — прошептала она дрожащим голосом. — Благодарю вас…

— Не надо никаких благодарностей. Считайте, что у меня возникла охота немного поразвлечься.

Пару миль они проехали в молчании. Девушка, которую он прижимал к себе, наконец расслабилась. Еще через несколько минут она глубоко, прерывисто вздохнула.

— Вы спасли меня. Вы могли просто уехать. Но вы этого не сделали. Почему?

Свифт уставился на дом, маячивший впереди. Ему хотелось сказать «А почему бы и нет?», но он сдержался. Разве может девушка ее возраста понять, как бесцельна жизнь мужчины, шатающегося от одного городка к другому, когда народ его погиб, любимая умерла и даже мечты покинули его.

— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро стрелял.

Свифт пустил своего гнедого рысью, ничего не ответив.

— Есть только один человек, который умеет так управляться со своим револьвером. — Она обернулась, выгнув шею, и взглянула на него глазами, полными страха и восхищения. — Мой отец говорил о вас. Вы Быстрый Лопес. У того шрам на щеке, и у вас тоже. Значит это вы! Вы и похожи на него!

Свифт постарался придать своему голосу равнодушие:

— Я обычный бродяга, которому просто повезло, вот и все.

— Но я слышала, как один из них называл вас Лопесом.

Свифт энергично запротестовал:

— Гомес, а не Лопес.

— И все-таки вы — Быстрый Лопес. — Она обернулась еще больше, чтобы лучше видеть его. — Как-то раз я видела вашу фотографию. Вы одеты во все черное, и вы красивы, точно как на фото. Это правда, что вы убили больше сотни человек?

Чувствуя себя загнанным в угол, Свифт отвел взгляд. К завтрашнему дню все в округе в радиусе пятидесяти миль уже будут знать о перестрелке, а слухи многократно увеличат число убитых. И где-нибудь обязательно найдется юнец, мечтающий о славе, который, прослышав новость, потянется за своими револьверами. Раньше или позже, но Свифт обязательно окажется на какой-нибудь пыльной улице лицом к лицу с этим юнцом и должен будет или тоже выхватить свои револьверы, или умереть. И, как это всегда происходило, в самую последнюю секунду инстинкт возьмет верх и рука окажется на коже кобуры.

Сценарий никогда не менялся, и конца этому не было видно.